Тиртей
Фото Reuters
Правда! Полная, безоговорочная, самая что ни на есть сырая правда. Вот я, положим. Судя по некоторым, несильно, правда, выдающимся анатомическим признакам – мужчина. Не одна вакханка в этом убеждалась. Так вот, в домашних условиях я и вправду, как проницательно обнаружил Онищенко, – обреченное на вымирание создание. Утром не успею глаз продрать под звуки записанной на видео последней инаугурации президента, как со всех сторон уже домашние подкрадываются и атакуют.
Во-первых, жена, бешеная баба, выбивает из меня показания. Где был, когда был, с кем был? А я, может, святым делом занимался, оппозицию дискредитировал или бюджет пилил. Может, я своими руками до изнеможения ВВП удваивал. А тут еще теща. Иди, – ревет, – чини бачок от унитаза, мужчина ты или нет?! А я – натура тонкая, создание вымирающее, мне не до унитазов. Ну и дети пищат, конечно. Тятя, – кричат – тятя, наши сети! Они, конечно, плоды демографии и материнского капитала, но надо же и совесть иметь. А потом, Геннадий Григорьич, Вы меня поймете, нездоровая обстановка. На завтрак белорусским молоком норовят отравить, на обед – испанскими и немецкими овощами, а ночью – душат супружескими обязанностями. Ни встать, ни вздохнуть, ни первый канал посмотреть без крика. А чуть вырвусь из домашних условий – так сразу война. С кровавым империализмом, разумеется. С либеральной падалью.
Да, как ни крути, мужчина обречен на вымирание. Геннадий Григорьич, а Вы с нами?
Дарья Гармоненко