Памяти нет, считай - уголовник

Российское правительство отклонило законопроект, устанавливающий уголовную ответственность за «посягательство на историческую память в отношении событий, имевших место в период Второй мировой войны». Отклонило из-за несуразности отдельных формулировок, хотя любая статья УК, ссылающаяся на проблемные категории («истина», «историческая память», «справедливость»), нелепа как таковая.

В тексте отклоненного законопроекта говорится об «исторической памяти» и «реабилитации нацизма», тогда как в прессе за ним закрепилось другое – неофициальное – название: закон, предусматривающий уголовное наказание за отрицание Победы СССР в Великой Отечественной войне. Еще одно неофициальное название – «закон Шойгу». Сергей Кужугетович на встрече с ветеранами год назад заявил: «Я считаю, что нашему парламенту надо принять закон, который бы предусматривал уголовную ответственность за отрицание Победы СССР в Великой Отечественной войне».

Эмоциональное высказывание единороссы восприняли как императив. Под пояснительной запиской к законопроекту стоят подписи Бориса Грызлова, Олега Морозова, Николая Ковалева, Ирины Яровой, Андрея Воробьева, Владимира Пехтина, Валерия Рязанского, Вячеслава Володина. Слово «Победа» из закона исчезло, зато дух инициативы уцелел.

Этот дух не сразу уловили записные критиканы, щелкоперы, злопыхатели и прочие праздные личности. Они твердили и продолжают твердить до сих пор, что лично им не известны такие граждане (россияне или чужеземцы), которые отрицали бы то совершенно очевидное обстоятельство, что СССР победил в Великой Отечественной войне. Злостные отрицатели Победы были превращены усилиями газет и блогеров в очень одиноких красных петухов с картинки Карлсона. В людей, которых никто не знает. А раз их никто не знает, то и не ясно, каким образом они публично могут что-либо отрицать или же утверждать?

Загвоздка в том, что Шойгу и его критики имели в виду разные «победы»: он – Победу с прописной «П», а они – победу со строчной. А это разные вещи. Победа со строчной «п» - это непреложный факт, вроде подписания Акта о капитуляции. Победа с прописной «П» - это набор сакральных формул, мифов, однозначных оценок. Это и есть «истина», «историческая память».

Победа стала почти религиозным феноменом, а сомнение в хрестоматийных формулах – чем-то вроде богохульства.

Правительственные чиновники также, как выяснилось на деле, вписаться в эту вполне религиозную логику не сумели. В частности, в законопроекте говорится, что штрафом в размере до трехсот тысяч рублей, либо лишением свободы на срок до трех лет будет наказываться тот, кто «объявляет преступными действия стран-участниц антигитлеровской коалиции». В правительстве не поняли, о каком периоде и о каком круге действий идет речь.

Сомнение обоснованное. В пояснительной записке к законопроекту говорится, что речь идет о событиях Второй мировой войны. Там же сказано, что «страны, признающие вражескими действия стран антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне по отношению к себе, фактически ставят себя в положение союзников нацизма». Этот пассаж не вносит необходимой ясности. То, что в одних учебниках называют «братской помощью украинскому и белорусскому народам», а в других вторжением в Восточную Польшу, происходило в 1939 году. То, что в одних учебниках называют «присоединением», а в других – «оккупацией» Прибалтики, происходило в 1940 году. Ни в 1939-м, ни в 1940 году Советский Союз не входил в антигитлеровскую коалицию. А Вторая мировая война шла уже вовсю.

Как с этим быть и с какой стати, даже признавая справедливость Нюрнбергского приговора, действия СССР в отношении Польши или Прибалтики нужно считать «дружескими»?

Кое-кто в «Единой России» продолжает надеяться на то, что закон будет принят. Однако эти надежды кажутся тщетными. Если из законопроекта устранить внутренние противоречия (например, указав конкретный период – 1941-1945 гг.), под сомнением окажутся все прошлогодние государственно-исторические телодвижения, апология целесообразности пакта Молотова-Риббентропа и т.д. Миф тотален. Он должен охватывать всю Вторую мировую войну и при этом неизбежно рано или поздно вступит в противоречие со здравым смыслом.

Все-таки есть польза в расслабленном парламенте. Его расслабленность подчас порождает документы, от которых спешно открещивается сама власть. Осталось совсем чуть-чуть: понять, что эти документы суть зеркало власти, а не нелепые казусы. Понять, что вся «историческая политика», которой так активно и серьезно занято наше государство, представляет собой столь же уродливое, внутренне противоречивое образование, как и борьба с «отрицанием Победы» средствами Уголовного кодекса.

Вовремя остановившись, мы тем самым сделаем колоссальный шаг вперед┘