0
1825
Газета Культура Интернет-версия

17.12.2012 00:00:00

Спели в подвале, сплясали у колодца

Тэги: большой театр, опера, премьера


большой театр, опера, премьера Настоящие, не оперные страсти «Слепых».
Фото с сайта Музыкального тетара им. Станиславского и Немировича-Данченко.

На сцене Музыкального театра им. К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко прошла премьера оперы «Слепые» Леры Ауэрбах. Это финал проекта «Лаборатория современной оперы», инициированной «Опергруппой» и ее художественным руководителем Василием Бархатовым.

Пожалуй, самым удачным спектаклем «Лаборатории» стала постановка оперы Сергея Невского «Франциск» в Большом театре (подробнее о ней – в «НГ» от 18.09.12). Две другие – «Сны минотавра» Ольги Раевой и «Три четыре» Бориса Филановского – вызвали вопросы, прежде всего к постановщикам: слишком уж незначительное внимание они уделили собственно музыке (в опере!). В Театре Наций («Сны минотавра» поставили Кирилл Вытоптов, Екатерина Василева, Илья Шагалов) оркестр задвинули в глубину сцены, так что складывалось впечатление, что музыка здесь – для подзвучки впечатляющих режиссерских идей, отталкивающихся от колоритных образов автора либретто Владимира Сорокина. А на цокольном этаже башни Федерация было так холодно и неуютно, что хотелось только одного – поскорее выпить тот бокал шампанского, который был обещан по окончании так называемого спектакля. Это, конечно, шутка. Жест постановщиков – этакая пощечина комфорту – бил точно в цель. Собственно, спустить зрителей в подвал и есть вся постановка. Да еще разделить их на два зала: одни видели оркестр, но как в кино – на экране, другие – могли наслаждаться живым звуком, но ничего не видели – музыканты были скрыты целлофановой пленкой. В середине спектакля зрителей из второго зала гуськом повели в первый, в общем, сосредоточиться на опере было решительно невозможно, смаковать же ощущения от происходящего – пожалуй, да, а этого и добивались постановщики, режиссер Дмитрий Волкострелов и художница Ксения Перетрухина. Резюме краткого разговора с Ксенией: никаким message сегодня никого уже не удивишь, все всё знают или по крайней мере слышали, поэтому мы работаем со зрительским восприятием. Пришлось по возвращении домой найти в Сети запись оперы Филановского и (в комфорте!) наконец послушать музыку – оказалось, здорово!

Над оперой «Слепые» работали выпускники РАТИ: режиссер Дмитрий Белянушкин и художник Александр Арефьев, за музыкальную часть отвечал главный дирижер театра Феликс Коробов, который право исполнения отдал своим коллегам Тимуру Зангиеву и Александру Топлову. По замыслу постановщиков спектакль принял форму театральной дилогии, и вступлением, или парой, «Слепым» стала сценическая версия вокального цикла Елены Лангер «Песни у колодца». Не скажу, что решение это было верным: основное сочинение померкло на фоне «вспомогательного». Лангер – выпускница Московской консерватории, ныне живет и работает в Лондоне, довольно удачно – именно в оперном жанре. «Песни у колодца» – не опера, это вокальный цикл для нескольких певцов (два сопрано, два меццо, тенор, баритон, бас) и инструментального ансамбля, построенный на фольклорном материале. Лангер – очень тонко, умно, музыкально – вытащила, обнажила темную, подчас пугающую, экстатическую природу плачей и вместе с тем раскрыла пантеистический мир плясовых. Белянушкин и Арефьев нашли для «Песен у колодца» достойное обрамление, с занавесом из расшитых полотенец, ярмарочными масками, траурными черными рубахами, длинными косами, прялкой, ну и, конечно, колодцем, в роли которого выступал сундук с водицей. Среди исполнителей были и начинающие, и ведущие солисты театра – Наталья Мурадымова и Анна Викторова.

Партитура Леры Ауэрбах ничем особенным не примечательна, это хоровая сцена a cappella с сольными партиями, отдельные ее фрагменты напоминают литургическое письмо, отдельные – песни группы Queen. Есть еще зловещее инструментальное вступление, ничем не оправданное, поскольку никак в дальнейшем этот материал не развивается и не «работает».

Там, где у Меттерлинка крошечный забытый остров, пугающая, ужасающая неизвестность, у Александра Арефьева – замкнутое пространство: заброшенная комната со старой разбитой мебелью, провалившимся паркетом, неработающими телевизорами, бутылками в цветочных горшках, где слепые тщетно ждут своего поводыря. У Меттерлинка в финале – метафора смерти (единственный зрячий в этой компании – младенец, отчаянно кричит). У Белянушкина – наоборот, символ надежды: приходят дети (ангелы?) и показывают слепым выход – или отправляют в Царствие небесное?


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Правительство донастраивает налоговую систему перед реформой

Правительство донастраивает налоговую систему перед реформой

Ольга Соловьева

Бюджет оплатит закупку лекарств от разных форм гепатита

0
979
Путин собрал голоса 76 миллионов избирателей из 112 миллионов

Путин собрал голоса 76 миллионов избирателей из 112 миллионов

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Партийные кандидаты показали патриотические чувства и локальные успехи

0
970
Россияне подолгу хранят верность своим старым машинам

Россияне подолгу хранят верность своим старым машинам

Анастасия Башкатова

Автовладельцы ищут способы сэкономить на запчастях и ремонте

0
936
Гастарбайтеров можно и штрафовать, и выдворять

Гастарбайтеров можно и штрафовать, и выдворять

Екатерина Трифонова

Нелегальный мигрант попытался найти защиту у Конституционного суда РФ

0
872

Другие новости