Арлекинада у времени в крови

Удовольствие на выставке – от самого почерка эпохи. Фото агентства «Москва»

Идущую в залах графики главного музейного здания выставку «Арлекины Серебряного века. Константин Сомов, Николай Сапунов, Сергей Судейкин» и сам музей так не раскручивает, как, например, ретроспективу Куинджи в соседнем Инженерном корпусе. А зря. Несмотря на то что этой выставке свойственны и натяжки, и недоговоренность, само разнообразие материала, отобранного в фондах ГТГ куратором, завотделом графики XVIII – начала XX веков Ириной Шумановой, впечатляет.

«Арлекины Серебряного века» звучат поэтическим преувеличением, поскольку эти арлекины очень сильно разбавлены другой графикой, «не по теме» (вкраплениями здесь еще встречается и живопись, и даже немного сомовского фарфора). В частности, пейзажами Сомова – в музее с гордостью пишут, что хранят самую крупную коллекцию его графических пейзажей. Само по себе это любопытно, тем более что встречаются вещи неожиданные и для художника «немагистральные». То здесь появится прозрачный, как холодноватый ночной воздух, «Ноктюрн» (1925) с пастухами у костра, дремотно-спокойной рекой, березками с листвой контражур и контражурными же силуэтами лошадей и жеребенка, – эдакий гимн русской матушке-природе от денди Сомова, которого история искусства помнит лучше всего за манерно-фривольный дух то комедии дель арте, то эпохи «короля-солнце». То вы увидите гораздо более тяжеловесный рисунок конца 1890-х – «В Сумерках» – с сосновым лесом, рекой, травками-травинками... Эту вещь легко вообразить среди опусов передвижников.

Показывают и хрестоматийную сомовскую графическую галерею портретов современников – Вячеслав Иванов, Мстислав Добужинский, Блок, Кузмин, спутник Сомова Мефодий Лукьянов. И среди прочего его не менее хрестоматийную «Даму в голубом», тоже не имеющую отношения к арлекинаде. Среди этого промелькнет титульный лист альманаха «Театр», где марионетку Арлекина держит куртуазная дама в маске. В общем, при всей размытости темы и ее выставочного наполнения, при том что некоторые работы – больше всего, конечно, по случаю показывают Сомова, меньше – Сапунова и Судейкина, так вот при том что некоторые вещи, создается впечатление, помещены в залы, чтобы их длинную анфиладу заполнить, сами произведения интересны и вытягивают выставку. От крохотных виньеток, от книжной иллюстрации и иллюстраций для журнала «Золотое руно» до эскизов к театральным постановкам и судейкинской афиши гастролей балиевского театра-кабаре «Летучая мышь».

Ну, и арлекинада здесь – о самой театрализации жизни, о человеке в маске, персонаже и его идентичности... О бегстве в другую реальность. В этом контексте ретроспективизм мирискусников и голуборозовцев с оглядкой не только на комедию дель арте, но вообще на эпохи прошлого (галантная сценка Судейкина «Гуляние в парке» откликнется эхом французского рококо и «Паломничества на остров Киферу» Ватто) – и на выставке тоже можно оправдать. Можно, если захотеть, оправдать даже упомянутые сомовские пейзажи не в смысле арлекинады, а в духе времени: ноктюрн с просыпающимся рассветом, сумерки – все это в конце концов любимые некогда символизмом переходные состояния.

Поскольку произведения представляют из фондов Третьяковки и отдельно отмечают, что из этого было галерее подарено (в том числе и в последние годы), здесь нет работ из других собраний. Ни автопортрета Шухаева и Яковлева в образах Пьеро и Арлекина, ни сезанновских «Пьеро и Арлекина», ни театрализованной судейкинской «Моей жизни», где он выводит «на сцену» и обеих своих жен, и Кузмина, и Арлекина с Пьеро. Нет вариаций на тему комедии дель арте у Пикассо или Модильяни – эти образы были alter ego эпохи, и отнюдь не только Серебряного века.

Но такое отсутствие как раз понятно, а вот того, что основная часть выставленного не откомментирована, очень жаль. Было бы объемнее. Ведь не только цитатой блоковского Арлекина «широко вздохнуть и выйти в мир!» можно рассказать, к примеру, о сапуновских вещах, применительно к которым эти слова вспоминают. И все-таки, несмотря ни на что, ругать показ не хочется – удовольствие получаешь тут от самого почерка эпохи.