Дарья Курдюкова
«Альбом» Александра Лаврова – история одного незрячего человека.
Фото со страницы ЦСИ «Винзавод» в «ВКонтакте»
Цикл «Гравитация», созданный на Винзаводе год назад для формирования антологии современного российского искусства и запущенный выставкой Елены Селиной «Чего ты боишься?» (см. «НГ» от 11.06.24), теперь продолжен проектом Сергея Хачатурова «Границы видимости». Вместе с 45 художниками куратор приглашает задуматься над тем, насколько «нелинейны» и понятие, и процесс смотрения и видения. Что в физическом, что в психологическом плане.
Сергей Хачатуров умеет наводить мосты между классикой и современностью так, что сама энциклопедическая кураторская оптика давно стала отдельным произведением, которое интересно наблюдать. Эти его оптические мосты проявляют связи между давно минувшим и сегодняшним как продолжение естественного диалога: мол, вот продолжаем с того места, где остановились.
Соседству рассуждений о слепом пятне французского физика Эдма Мариотта, листов из изданной французом Панкуком «Энциклопедии» с оптическими, механическими и прочими связанными со смотрением затеями, «Учения о цвете» и «послеобразе» у Гете, таблицы швейцарского офтальмолога Марка Амслера, исследования Сабин Мельхиор-Бонне «История зеркала», фототипии с рембрандтовского рисунка «Сон Иакова», гравированной «Аллегории зрения», сделанной в XIX веке по картине Тенирса Младшего и, в свою очередь, возможно, являвшейся портретом Тенирса и обучаемого им сына, – так вот, всем этим переплетениям с работами, сделанными практически только что, не удивляешься. Соседство – неотъемлемый элемент культурологического взгляда, где между нынешним и прошлым – попытка понять, диалог, спор, развитие, что угодно, но не разрыв. В свою очередь, прошлое бросает отсветы на современность. Вглядывание взаимное.
Занявшие Цеха Красного и Белого «Границы видимости» имеют в виду в том числе смещение акцента с центрального зрения на периферийное и делятся на разделы «Кабинет офтальмолога», «Боковой обзор», «Слепое пятно и точка фиксации», «Щель и порез», «Послеобразы» и «Таблица Амслера». Архитектор Константин Ларин эти главы, напоминающие попытки подобрать ключи к реальности, то отбивает стайкой реек, как бы намекая на периферийную нечеткую картинку, то упаковывает в кабинеты и криволинейные комнатки, то пускает застывшим без дверей входом-«вертушкой», то отпускает «вектором» длинного коридора, где речь идет о том, что геометрические паттерны могли стать основой офтальмологической таблицы, а могли инспирировать геометрию художественную.
Но в конце концов здесь выставка не столько о физическом, сколько о психологическом зрении. О попытке через эфемерное смотрение ухватить, зафиксировать, иногда реинтерпретировать что-то недостижимое, но часто отчаянно искомое. «Альбом» Александра Лаврова – по-своему пронзительная инсталляция в духе комнат-клеток Луиз Буржуа. Внутри криволинейной каморки воплощается история одного незрячего человека, чей фотоархив художник спас с помойки. Снимки со свадьбой, встречей выпускников и прочими памятными событиями «обрамляют» пространство частной, настоящей, осязаемой, хотя и не увиденной ее героем жизни: манекен на стуле перед радиоприемником – тактильный, но все-таки воображаемый образ жены. Отсутствие зрения не означает незнания. Так же, как иллюзионистичная картинка не гарантирует понимания. В «Триклинии» Даши Мальцевой живопись, отсылающая к натурализму помпейских фресок, спорит с видео, «вспоровшим» центр холста. Традиция медленного созерцания не хочет ужиться с мельканием кадров, восприятие сбивается, и это тоже проблема видимости, ограниченной различием зрительных привычек.
Психологическое зрение сопряжено с аберрациями. Эта линия проведена куратором в том числе через формальные рифмы, оборачивающиеся неподобиями. Расположенные в разных разделах, такие работы воспринимаются флешбэками относительно друг друга, а в более широком смысле – и смысловыми сдвигами, и развитием мотива. Инсталляция Романа Сакина «Что же лепит мое тело» (глава «Слепое пятно и точка фиксации») собрала в археологическую коллекцию памяти то, что художник почти по принципу автоматического письма лепил целый год. Без удивления тут объединились стайки грибов, масок, слизняков, шлемов, «архитектурных завитков», модернистских скульптур и много чего еще, включая «разное несортируемое». Зрению как процессу коллекционирования, как шутке на тему упорядочивания неупорядочиваемого по-своему ответит инсталляция Владимира Потапова «Как из прошлого сделать настоящее, или Сколько настоящего в настоящем» из раздела «Щель и порез». Длинный стол заставлен вывернутой наизнанку эмалированной посудой буквально – носик чайника теперь в его тулове. Свобода от функции обретается через травмирующую утрату привычного облика. Но эта утрата – возможность трансформации «я».
Другие рифмы обретаются «Между этажами» Саяна Байгалиева (глава «Боковой обзор») и «Квартирой» Анастасии Литвиновой (эпизод «Послеобразы»). Первый визуализирует неустойчивость, состояние «не там и не тут» на холсте, где квартира увидена одновременно изнутри и снаружи, с потолка и с лестничной клетки. Вторая, создавая полупрозрачные выгородки эфемерной квартиры с прорисованными окном, стеллажом, столом, говорит об отъезде как состоянии растерянности. Когда везде не совсем иностранец и не совсем местный и когда дом становится набором истаивающих образов, которые пытаешься отпечатать в памяти.
Сергей Хачатуров делает выставки, плотные мыслями, текстами, образами и послеобразами: про них потом думаешь. «Границы видимости» – метафора современности, видимость с невидимостью – две стороны медали. Есть высказанное и есть не сказанное напрямую, но, кажется, подразумеваемое. Зрение связано с познанием, но и с субъективностью, ведь оно может стать творческим импульсом, а может манипуляцией. Оно бывает терапевтично, вопросительно, жестоко, может дарить удовольствие и может травмировать. Если зрение манипулятивно, по идее, отказ от него или, как вариант, его «пересборка» был бы отказом подчиняться пресловутой видимой реальности. Бывают времена, когда принципиально что-то противопоставить неустойчивости. Вместе ее разглядеть – не значит справиться, но все-таки и это действие бывает созидательным. Посмотреть по краям – иногда помогает увидеть не только незамеченные детали, но и границы, неустойчивости в том числе. Зрение – это конструирование множества миров и свобода множества точек зрения. Взгляду нужны разные ракурсы, видению – полифоничность.