Оппозиция в России переходит на язык ультиматумов

Борис Немцов сошел с дистанции президентской гонки. Его мотивы понятны – тяжело бороться с системой.

Донкихотство высоко ценится в ретроспективе. Борьба с ветряными мельницами выглядит глупой и нереальной, надуманной. Этот вид борьбы для современников выглядит тупо и неблагодарно. Для тех, кто внутри системы. Для тех, кто вне ее, – борьба как борьба.

Вполне возможно, решение Немцова является частью новой стратегии оппозиции, поддерживаемой Западом. Суть ее – признание выборов президента России нелегитимными. Без оппозиционных кандидатов, даже с небольшим рейтингом, выборы выбором не признавать.

Здесь есть одна тонкость: Немцов к выборам был допущен, мог бороться, собирать подписи, организовывать штаб. Что изменилось за пару недель с момента выдвижения лидера СПС на съезде соратников? Принципиально – ничего. И все же что-то произошло.

Вероятно, кандидаты от оппозиции столкнулись с трудностями финансового и организационного свойства. Денег никто не дает, подписи бесплатно никто не собирает. Считается, что подпись, достоверная, настоящая, со всеми доказательствами, стоит от 10 до 25 руб. Умножим на два миллиона и получим большую сумму – до 2 млн. долл. Источники средств должны быть прозрачны, а имена доноров известны всем любопытным, включая налоговые органы. Страшновато.

Есть ли основания для таких опасений, страхов?

Думается, достаточно. Рвение на местах чиновников – изобретателей механизмов давления на оппозицию в избытке. Чем ниже, тем изобретательнее, с мечтой прославиться, быть замеченным, получить повышение.

Бороться с этими проявлениями чиновничьего произвола, безусловно, надо. Необходимо фиксировать все случаи экономического давления по политическим мотивам. Это часть борьбы гражданского общества за материальные условия своего существования.

Борис Немцов – один из самых ярких политиков, способных бороться с властью за эти права.

Его сход с дистанции огорчителен. Легкой жизни оппозиции никто не обещал. Нигде в мире, особенно в странах типа России.

2007-й не труднее в политическом плане, чем 1917, или 1937, или 1947, или даже 1967-й.

Скорее всего Борис Немцов понимает это. И, вполне возможно, согласен с этим утверждением. Тогда единственно приемлемой версией происходящего является версия о новой стратегии Запада в отношении Путина и его преемника. Не признавать вполне легитимным, законным, таким же политически полноценным, как лидеры на Западе.

Чтобы что? Чтобы Медведев комплексовал на переговорах о ПРО, ДОВСЕ, газе?

Вряд ли такое случится. Уровень автономности лидеров России прямо пропорционален уровню корысти западного бизнеса. Будущая стоимость энергетических активов такова, что бизнес скорее всего будет настаивать на проведении политики мирного сосуществования двух систем.

Думается, что в 2008 году фиксация факта принадлежности России к иной системе получит окончательное оформление. Но это не трагедия. Мировые международные отношения знали продолжительные периоды такого состояния дел.

Если нет разделенных ценностей, системы сосуществуют.

«Мирное сосуществование» – единственная альтернатива «горячему противостоянию». «Пусть всегда будет мир!», «Make love, not war» – девизы такой эпохи.

Так что на Запад в вопросах демократизации нашей внутренней жизни в конечном счете особо полагаться не стоит. У него свои проблемы.

Да и с собственной властью говорить на языке ультиматума вряд ли продуктивно. Разговора не получится. Кстати, это верно и в обратную сторону: на языке ультиматума власть не сможет говорить с оппозицией.

Опускать руки при трудностях нельзя. Как писал поэт: «Ни к чему, ни к чему, ни к чему полуночные бдения/ И мечты, что проснешься в каком-нибудь веке ином./ Время? Время дано – это не подлежит обсуждению,/ Подлежишь обсуждению ты, разместившийся в нем». И дальше: «Нету легких времен. И в людскую врезается память/ Только тот, кто пронес эту тяжесть на скорбных плечах».