Пантеон российских мозгов

В 1920-1930-е годы авторитет науки был необыкновенно высок. Общество поддерживало и финансировало самые смелые научные проекты, многие из которых производили впечатление безумия, а иногда и впрямь с безумием граничили. Всерьез заговорили о скорой победе над сном и усталостью, над старостью и смертью, о возможности оживления трупов┘ В моде оказались опыты по переливанию крови, скрещиванию всего со всем, по пересадке семенных желез и т.п., призванные доказать возможность омоложения, продления жизни и в пределе, - достижимость личного бессмертия┘ Отдельной областью, вдохновляющей на научное дерзание, стала "жизнь органов вне организма". Захлебываясь от восторга, пресса писала о том, как высушенные уши кролика и пальцы человека сохраняют свои жизненные функции после размачивания, о том, как выложенные на тарелку кусочки сердца сокращаются, размножаются, растут, а отрезки кишечника переваривают┘ Подлинным достижением в этой сфере стали опыты с отрезанной собачьей головой, доказывающие, что и "мозг <┘> может жить некоторое время вне организма": "Глаза изолированной головы видят: если поднести палец к глазу - веки моргают; челюсти производят дыхательные движения, введенная в рот пища проглатывается (и, конечно, вываливается через перерезанную глотку)┘".

Широкая пропаганда подобных научных экспериментов порой вызывала не восторг, а оторопь, смятение. Однако "испуганных" было гораздо меньше, чем "вдохновленных". Большинство возлагало на науку огромные надежды и требовало от нее немедленных практических результатов.

В контексте научных дерзаний эпохи следует рассматривать попытку посмертной диагностики гениальности.

Было понятно, что гениальность следует искать в мозге. Известен был и эталон гениальности: им был усопший вождь, Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Мозг Ленина изъяли, законсервировали и отправили в специальную лабораторию для исследования по последним научным методикам. Но для глобальных выводов одного мозга, пусть и самого гениального, было недостаточно. Родоначальником проекта собирания полномасштабной коллекции мозгов выдающихся людей стал академик В.М. Бехтерев, руководитель Психоневрологической академии в Ленинграде. Этого ученого вообще отличали эффектность и глобальность поставленных задач. В данном случае ему виделась не просто коллекция, а - Пантеон российских мозгов.

В античности Пантеон являлся местом одновременного почитания нескольких богов, храмом всех богов. Революционная Франция создала в XVIII веке "светский" Пантеон: парижский Пантеон функционировал как парадная усыпальница героев и жертв революции. Теперь же на повестке дня стоял социалистический Пантеон, вместилище и хранилище выдающихся мозгов.

Из подобных проектов не делали тайны, напротив, их активно пропагандировали. 19 июня 1927 года в газете "Известия" появилась статья "О создании Пантеона в СССР", в которой Бехтерев представил свои мысли по этому вопросу на суд широкой общественности:

"Пантеон, который могла бы создать Советская Россия <┘>, явился бы собранием консервированных мозгов, принадлежащих вообще талантливым лицам, к каким бы областям деятельности они ни относились, и в то же время пропагандой материалистического взгляда на развитие творческой деятельности человека".

Сразу после выхода статьи Бехтерев направил официальные письма во ВЦИК, М.И. Калинину и А.С. Енукидзе, чтобы заручиться поддержкой лидеров государства и с их помощью воплотить идею Пантеона в жизнь.

Бехтерев спешил. Организация Пантеона представлялась ему задачей, не терпящей никаких отлагательств, потому что в "наш бурный период пламенной работы над строительством СССР люди быстро сгорают. <┘> Мы скорбим об умерших талантах <┘> и в то же время, не задумываясь, предаем земле их творческий мозг на съедение червям".

Бехтерев не забыл и ударных идеологических доводов в пользу создания Пантеона: "Как было бы хорошо, если бы к 10-летию великого Октября этот вопрос был бы решен в положительном смысле и тем самым была заложена основная база будущего Пантеона всего СССР".

Но на первом месте все же стояли доводы от науки:

"<┘> при опускании в могилу тела великого человека утрачивается навсегда без пользы для кого бы то ни было и тот драгоценный материал, который давал бы возможность обнаружить путем его тщательного изучения и воочию показать, в чем выражается в самой пластике мозга, во внешнем строении его борозд и извилин, в структуре их клеточных слоев, в развитии сочетательных волокон коры и сосудов мозга и в развитии и отправлениях эндокринных желез тот таинственный сфинкс, который именуется гением <┘>. Не правильнее было бы, чтобы наука имела на мозги великих людей свои права <┘>".

Идеолог Пантеона, как мог, постарался успокоить родственников усопших гениев и отвести от себя подозрение в осквернении трупов. Однако он понимал, что для борьбы с "предрассудками" и традициями одних увещеваний будет недостаточно, и потому ратовал за активное вмешательство советской власти, уже имевшей счастливый опыт национализации практически во всех областях:

"Для создания такого учреждения требовалось бы издание декрета об образовании особого комитета, которому было бы предоставлено право назначать и осуществлять вскрытие и консервирование мозгов замечательных деятелей в области политики, науки, искусства и общественности по всему СССР в целях создания в будущем музея-ранилища мозгов этих деятелей".

Во ВЦИК были отправлены и важные сопроводительные документы, демонстрирующие глубокую продуманность, проработанность бехтеревского проекта. В Пантеоне планировалось два отдела - исследовательский, раскрывающий тайны гениальности, и музейный: <>i"Само собой разумеется, что мозги знаменитых деятелей должны быть представлены в этом музее-пантеоне в доступной для обзора всех желающих обстановке, в небольших стеклянных витринах, с соответствующими научными рисунками, с фотографическими изображениями самих деятелей, с их автографами, с краткой характеристикой особенностей мозга и кратким жизнеописанием и перечнем важнейших трудов <┘> Музей открыт для посетителей. В музее должны даваться пояснения особенностей строения мозга помещенных в Пантеоне лиц на основании результатов изучения".

Смертность гениев в "наш бурный период пламенной работы над строительством СССР" действительно ожидалась немалая. В Пантеоне должно было быть единовременно изготовлено "30 витрин, специально приспособленных для индивидуального хранения мозгов", - по 300 рублей каждая. Только в 1927-1928 годах планировались расходы "на 15 музейных мозговых препаратов", из которых десять предполагалось подвергнуть "микроскопической обработке <┘> из расчета 600 рублей за мозг".

Очевидно, Бехтереву удалось заинтересовать своим предложением правительство. Трудно сказать, что сыграло наибольшую роль - научные доводы или близящийся 10-летний юбилей Октябрьской революции. Но вскоре делу был дан ход. Уже в конце июля было составлено доброжелательное "заключение по вопросу о создании Пантеона Союза СССР": предлагали только "предварительно постановке вопроса на Президиуме ЦИК Союза ССР" заручиться отзывами Академии наук Союза ССР, Комитета по заведованию учеными и учебными учреждениями, "а в связи с тем, что создание Пантеона связывается с 10-летием Октябрьской революции, и Комиссии Президиума ЦИК Союза ССР по организации празднования 10-летия Октябрьской революции".

По жестокой иронии судьбы именно тогда, когда вопрос о создании Пантеона решался в высших инстанциях, сам инициатор его создания, академик Бехтерев, скоропостижно скончался. Однако светлая идея не пропала. Она была подхвачена другим "энтузиастом", наркомом здравоохранения Н.А. Семашко, в непосредственном ведении которого находился Московский институт мозга, занимавшийся изучением гения Ленина. К 1928 году там уже вовсю рапортовали о первых успехах в изучении мозга вождя: с помощью новейшей аппаратуры его орган мысли был разрезан на тысячи тончайших срезов, каждый из которых рассматривался с сильнейшим увеличением┘ Делались выводы о зримых особенностях клеточной структуры (цитоархитектоники) ленинского мозга┘

От бехтеревского плана конкурирующий план Семашко отличался только одним: Пантеон должен быть организован, но не в Ленинграде, а в Москве. В пространном заключении для ЦИК СССР приводились весомые соображения в пользу такого решения:

"1. В институте по изучению мозга при Наркомздраве находится мозг В.И. Ленина. Тем самым положено, по существу, основание Пантеона в институте. Если Пантеон будет находиться в Ленинграде, то естественным образом мозг В.И. должен быть перевезен туда же. Транспортирование 30 000 препаратов представляет собою дело чрезвычайной трудности и сопряжено с большими опасностями. В Институте мозг В.И. находится под непрерывной охраной ОГПУ.

3. Помимо мозгов В.И. Ленина <┘> институт мозга имеет коллекцию мозгов средних людей разных национальностей: 6 русских мозгов, 2 татарских, чувашский, армянский, грузинский, еврейский, тюркский. Столь разнообразным в качественном отношении материалом вряд ли обладает какой-либо еще институт в мире" и т.д.

Естественно, такие весомые аргументы обеспечили победу Москве. В 1929 году к существовавшим ранее отделениям института "прибавился Пантеон мозга выдающихся людей, начавший работу по собиранию характерологического материала". В штатном расписании появилась новая должность - заведующий Пантеоном. В газетных некрологах стало сообщаться о том, что мозги выдающихся людей отправляются на исследование в Московский институт мозга. Начала формироваться знаменитая и до сих пор еще не вполне изученная коллекция: С.Киров, А.Луначарский, В.Куйбышев, М.Калинин, Н. Крупская, В.Менжинский и другие деятели партии... В.Маяковский, Андрей Белый, Э.Багрицкий, Максим Горький, К.Станиславский, А.Дуров, Л.Собинов, Анри Барбюс и другие деятели культуры┘ Л.Выготский, И.Павлов, И.Мичурин, Л. Ландау, А.Сахаров┘ Коллекция пополняется и сейчас┘