Александр Бангерский
Третьяковская идея об устрицах из Парижа имела на банкете в честь годовщины «НГ» несомненный успех. Правда, многие понятия не имели, как их нужно есть.
Фото Павла Горшкова
В тот очень недолгий промежуток времени, когда цензура уже становилась не по-советски мягкой, а цены на бумагу, типографские работы и почтовые услуги были еще по-советски символическими и потому для самоокупаемости газете достаточно было быть смелой и честной, кто-то должен был создать первую такую газету. Ее создал Виталий Третьяков. И предложил мне организовать и возглавить отдел международных связей и спецпроектов новорожденной «Независимой газеты».
Я согласился с одним условием: как только налажу работу и найду себе замену – поеду собкором в Париж.
– А на какие деньги ты будешь там жить? Валюты у меня нет, – сказал Третьяков.
– Налажу доставку «НГ» во Францию, причем не через «Межкнигу», как все остальные, а напрямую. Организую продажу и подписку, – самонадеянно ответил я.
Самое удивительное, что мне действительно удалось это сделать. Газету прямо из типографии привозили в «Шереметьево» к первому рейсу, отправляли во Францию «командирской почтой» (другое название – «сумка пилота»), и номер появлялся в парижских киосках в тот же день, что и в Москве. Для советской прессы это был абсолютный рекорд оперативности, достойный Книги рекордов Гиннесса. Правда, для этого моя жена должна была сама забирать несколько пачек «НГ» в аэрофлотовском офисе на Елисейских Полях и развозить их по точкам продажи...
Так продолжалось несколько месяцев. Потом она поехала в отпуск в Москву, и вся техническая работа легла на меня. Это был август 1991 года.
До меня собкором «НГ» в Париже (и к тому же начальником Русской службы Международного французского радио) был Лев Бруни. Он решил перебраться в Москву и разрешил мне какое-то время пожить в его квартире. И вот утром 19 августа меня разбудил телефонный звонок. Звонили с радио: в Москве – путч.
Спросили, не соглашусь ли дать свой комментарий в прямом эфире. Я сказал: «Уверен, что эта авантюра продлится не больше нескольких дней. Наш народ уже почувствовал вкус свободы и не откажется от нее». Честно говоря, я вовсе не был в этом уверен. Но зато, когда мой прогноз сбылся, как же меня зауважали все знакомые – не только коллеги-журналисты, но и работники нашего посольства, и аэрофлотовцы!
В первый же день путча, узнав, что выпуск нашей газеты запрещен, я связался с Москвой и предложил Виталию Третьякову издать материалы невышедшего номера в переводе на французский язык, в качестве приложения к еженедельнику «Курье интернасьональ».
Никакого Интернета тогда еще не было и в помине. Я позвонил жене в Москву, попросил ее подъехать в редакцию и передавать мне все материалы по факсу. И мы, и французы работали всю ночь. На следующий день запрещенный номер отправили в типографию. А еще через день он вышел в свет. Не только в Париже, но и в Москве – потому что путч провалился.
Было забавно наблюдать, как изменилась после провала ГКЧП иерархия собкоров советских СМИ. Если до путча первой и главной была, разумеется, «Правда», а ее корреспондент являлся своего рода дуайеном нашего журналистского корпуса, то теперь газетой № 1 стала «Независимая». Выросли продажи и в розницу, и по подписке. Посыпались приглашения на всякого рода встречи и круглые столы.
 На торжестве «НГ», казалось, была вся Москва. И, конечно же, экс-первая пара страны – Раиса и Михаил Горбачевы. Фото Павла Горшкова |
Приехав на одно из таких мероприятий (дело было в Лионе), Третьяков сказал мне: «Надо придумать что-то особенное для праздника, который мы устроим в честь первой годовщины создания нашей газеты».
Потом взглянул на ресторанный столик, за которым мы сидели, и предложил: «А что, если привезти в Москву устриц? Там ведь никто их не пробовал с 1917 года!»
Сказано – сделано. Я нашел спонсора. Вернее, просто поклонника нашей страны и нашей газеты, который сначала попытался заинтересовать фирмы, разводившие и продававшие плоды моря. Но они не проявили особого интереса. Тогда доктор Ришар д'Аббу, будучи человеком небедным, просто закупил 12 тысяч устриц и договорился, что в Москву поедут пять чемпионов Франции по открыванию раковин: ведь открывать их надо прямо перед подачей на стол!
Газете надо было оплатить только авиабилеты и доставку груза. Но главная трудность подстерегала нас в «Шереметьево»: такой товар не фигурировал ни в одном таможенном тарифе! Как оформлять? А санитарный контроль? Они же – живые! Причем надо было прямо с борта самолета перегрузить корзинки с устрицами (общий вес – две тонны!) в фургон, внутри которого поддерживалась плюсовая температура. И сделать это быстро, чтобы они не погибли на морозе.
В конце концов все проблемы удалось решить, и вот мы уже едем по заснеженным улицам Москвы. Праздник «НГ» проходил в Доме кино 29 февраля 1992 года. Был дан грандиозный концерт, великолепно поставленный Юлием Гусманом. Для оформления зала был привлечен ныне самый известный оформитель праздников Борис Краснов.
«На праздник пришли все, кроме Бориса Ельцина», – писал «Коммерсантъ». И действительно, там была вся Москва: Горбачев и Руцкой, Гайдар и Шапошников – более тысячи самых известных политиков, деятелей культуры и, конечно же, журналистов столицы.
Но ни звезды на сцене, ни звезды в зале не произвели на московские СМИ такого впечатления, как устрицы, не виданные и не еденные здесь с 1917 года. О них писали и говорили все. Как все-таки быстро меняется бытие, а вместе с ним и сознание, им определяемое (как метко заметил классик марксизма): всего лишь 19 лет назад невинный и даже не очень дорогой деликатес вызвал такую бурю эмоций и шквал публикаций, что сегодня для достижения аналогичного эффекта не хватило бы и бочки икры и бассейна, наполненного шампанским!
А тогда иные именитые гости брали на память пустые раковины (кое-кто, впрочем, брал и не пустые). Ну а собратья наши по перу в подавляющем большинстве своем не сумели скрыть зависть, принимавшую разные формы – от желчной иронии до злобной ругани. Чувства, обуревавшие пишущую братию, довольно точно выразила Татьяна Толстая: «Людям обидно не то, что другой ест что-нибудь эдакое, а то, что он не забывает сообщить об этом городу и миру. Обидно не то, что «Независимая газета» в день своего юбилея поела устриц (жареная картошка в общем и целом вкуснее), а то, что устрицы в европейском культурном сознании – символ запредельной роскоши».
Мы в редакции от души повеселились, читая такие отклики: если бы «НГ» нуждалась в рекламе, трудно было бы придумать лучший PR-ход. А в память об «устричном бале» учрежденные газетой премии назвали «Золотая устрица» и «Серебряная устрица». Среди лауреатов были все премьер-министры России – от Силаева до Путина.
