Алексей Малашенко Вчера полпред президента в ЮФО Дмитрий Козак провел в Грозном консультации с общественностью по поводу кандидатов на пост президента Чечни. Участниками совещания были озвучены в качестве кандидатов три фамилии. Кроме явного фаворита Рамзана Кадырова (за него высказались подавляющее большинство ораторов), это глава администрации Грозненского района Шахид Жамалдаев и первый заместитель руководителя аппарата президента и правительства республики Муслим Хучиев. Кандидатуру последнего, заметим, выдвинуло региональное отделение партии «Справедливая Россия», созданное в прошлом году не без благословения нынешнего премьер-министра.
Конечно, случиться может всякое, бывает, что бегун на финишной прямой падает, даже если бежит один, но, похоже, все уже ясно с будущим президентом Чечни. И вопрос не столько в том, станет ли им Рамзан Кадыров, сколько в том, почему он так долго шел к этому. Столько времени все твердили, что Рамзан практически уже президент. Нужно задать вопрос: почему было такое параллельное существование и периодически возникали конфликты между ним и Алу Алхановым. Судя по всему, не все в Москве хотят, чтобы Рамзан Кадыров был президентом Чечни, не все ему доверяют. Что и неудивительно, ведь и сам Кремль не един.
Похоже, это назначение стало результатом длительного торга, на который, думается, и ушли эти полгода. Об этом говорит тот факт, с каким юмором Рамзан отказался от подписания договора с федеральным Центром. Хотя еще три месяца назад этого не было. Это показывает, что он пошел на какие-то уступки, это, безусловно, политический размен: никто теперь не посмеет обвинять Кадырова, что он новый Дудаев, что выступает против вертикали власти. Получается, что давняя мечта Путина сбылась – Чечня формально становится одним из субъектов Федерации. Раньше проблема была в том, что у Чечни была какая-то исключительность. Безусловно, и сейчас Чечня – не Калужская область, но тем не менее вокруг ее специфики, вокруг того, что это послевоенная республика, уже нет такой спекуляции.
Еще одна проблема, которую заодно решает федеральный Центр, – опасность возникновения ситуации, когда по тем или иным причинам Рамзан «пропадает», то есть уходит из политики. Как быть тогда с тысячами людей, которые пришли и сдали оружие, взятое из схронов, получив взамен новенькие «калашниковы», воинские звания и милицейские погоны под личные гарантии Рамзана Кадырова? Им что, опять уходить в горы? Подыгрывая все эти годы Рамзану, Кремль сам исключил появление альтернативы такому авторитарному лидеру, как Кадыров.
Беда в том, что у Рамзана слишком большие амбиции, слишком откровенное стремление стать чеченским Туркменбаши, взяв под контроль все и вся, включая и партии. Если по остальным регионам существует прямая связь между «Единой Россией» на местах и Центром, несмотря на то что все они ходят под губернаторами, то в Чечне и это – вотчина Рамзана. В итоге партии в Чечне никакой роли не играют. И это раздражает кое-кого в Москве.
Наконец, существует проблема нефти. То, что Рамзан добивается полного контроля над нефтяным сектором республики, сомнений не вызывает. Тем более что от этой трубы кормятся самые разные люди. Так что этот болезненный вопрос Чечня будет поднимать вновь и вновь.
Кстати, назначение Рамзана Кадырова, мне кажется, более важно в том плане, что оно показывает, что Путин уходит. В нашей политике огромное значение имеют личные отношения между сюзереном и вассалом, но вассалом мощным, таким, который хоть и подчиняется, но знает себе цену. Какой будет дальше в политике расклад сил – это для Рамзана большая проблема, и именно поэтому ему бы хотелось решить все проблемы до президентских выборов в России.
