Алексей Фененко
Фото Reuters
К лету проблема экспорта каспийских энергоресурсов приобрела новый ракурс. Причиной стала активизация борьбы вокруг проекта газопровода ТАПИ (Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия). 16 мая парламент Афганистана ратифицировал подписанное 24 апреля 2008 года соглашение о покупке природного газа из Туркменистана. 17 мая правительство Индии разрешило государственной компании GAIL Ltd. подписать соглашение с государственной компанией «Туркменгаз». 23 мая на III Международном газовом конгрессе в городе Туркменбаши (Туркменистан) индийская компания GAIL Ltd. и пакистанская компания Inter State Gas System (Private) Ltd.2 подписали с «Туркменгазом» соглашения о купле-продаже газа. Параллельно был подписан Меморандум о взаимопонимании Афганистана и Туркменистана по вопросам долгосрочного сотрудничества в газовой сфере.
На первый взгляд ничего нового в Туркменбаши не произошло. Еще 15 марта 1995 года правительства Афганистана и Пакистана подписали «Меморандум о взаимопонимании» по ТАПИ. Реализацией проекта стал заниматься консорциум Central Asia Gas Pipeline Ltd. (CentGas). Ведущую роль в нем играли американская Unocal Corporation, саудовская Delta Oil Company, а до середины 1998 года и российский «Газпром». 27 октября 1997 года правительство Туркменистана подписало соглашение с CentGaz и серией компаний о строительстве ТАПИ. Но из-за затянувшейся войны в Афганистане и нестабильности в ядерном Пакистане этот проект не был реализован.Не реализованными оказались и межгосударственные соглашения по ТАПИ 2002 и 2010 годов.
И все же новизна в майских соглашениях есть. Проект ТАПИ не стал реалистичнее, чем он был в нулевых годах. Война в Афганистане продолжается, и эксперты сомневаются в способности сторон реализовать достигнутые соглашения. Другое дело, что подписание соглашений в Туркменбаши продемонстрировало два новых обстоятельства, которых не было еще пять–семь лет назад.
Первое – изменение энергетической стратегии Туркменистана. С середины 1990-х годов Ашхабад проводил политику диверсификации поставок энергоносителей. Речь шла о поиске новых маршрутов экспорта туркменского газа помимо российской трубопроводной системы. Эксперты увязывали ее с предложенным Евросоюзом проектом транскаспийского газопровода, или Nabucco, предусматривающим экспорт центральноазиатского газа в страны ЕС через Азербайджан и Турцию.
На практике Туркменистан реализует другие варианты диверсификации. В 2009 году был введен в строй газопровд Туркмения–Китай с проектной мощностью в 40 млрд. куб. м в год. В 2010 году был введен в строй газопровод, соединивший Довлетабадское месторождение Туркменистана и местность Хангеран (Иран). В том же 2010 году началось строительство газопровода «Восток–Запад», соединяющего месторождания Довлетабад и Южный Иолотань на востоке страны с побережьем Каспийского моря. Теперь к ним добавляется соглашение по ТАПИ. В рамках этого проекта правительства Туркменистана и Таджикистана ведут переговоры об объединении газотранспортных систем.
Второе – поддержка проекта ТАПИ со стороны США. В середине 1990-х годов администрация Билла Клинтона содействовала этому проекту через поддержку деятельности компании Unocal Corporation. После взрывов талибами американских посольств в Кении и Танзации 7 августа 1998 года эта компания вышла из консорциума CentGaz. Администрация Барака Обамы возрождает эту стратегию. В поддержку ТАПИ выступили советник Госдепартамента США Даниэль Штайн и руководитель пресс-службы Госдепа Виктория Нуланд. Последняя указала, что Белый дом пока не намерен участвовать в проекте ТАПИ, но готов оказать ему политическую поддержку.
Такая позиция помогает американцам укрепить свои позиции в регионе независимо от перспектив реализации ТАПИ. Во-первых, Соединенные Штаты вновь демонстрируют поддержку проектам диверсификации экспорта каспийских энергоносителей. Во-вторых, американцы усиливают трения между «Газпромом» и странами Центральной Азии. В-третьих, Белый дом усиливает партнерство с Индией, демонстрируя поддержку ее энергетических интересов. В-четвертых, администрация Барака Обамы создает напряженность в Китае. Вашингтон создает ощущение (не важно – реальное или иллюзорное), что каспийские энергоресурсы могут пойти не на восток, а на юг – в сторону Индийского океана. Это усиливает региональное соперничество Индии и КНР.
Проект ТАПИ непосредственно не угрожает российским интересам, тем более – в связи с туманностью перспектив его реализации. Однако новая энергетическая ситуация создает угрозу срыва проекта Прикаспийского газопровода. В 2007 году Москва добилась от Ашхабада и Астаны согласия на этот проект, предусматривающий увеличение объемов экспорта центральноазиатского газа через российскую трубопроводную систему. Разворот Ашхабада на восток и юг ставит под сомнение этот успех российской дипломатии. Сможет ли Россия удержать свои энергетические позиции в Центральной Азии?
