Коммунистам не до рабочего класса

География трудовых протестов растет из года в год, а вот проблемы и требования недовольных остаются неизменными. Кадр из видео Радио «Свобода»

В регионах растет социально-экономическая напряженность, которая одну за другой поднимает волны трудовых протестов. Такая благоприятная предвыборная ситуация могла бы побудить партии левого толка активизировать действия по защите рабочего класса и критике действующей власти. Однако ни КПРФ, ни «Справедливая Россия» пока свой шанс не используют.

Данные о числе протестов за январь-февраль 2016 года приводятся в докладе Центра экономических и политических реформ. Напомним, что 2014-й стал рекордным по числу возмущений трудящихся, затем его результат побил 2015-й. А сейчас уже зарегистрированы 132 конфликтных случая, которые очень неравномерно распределены по территории страны и поделены на шесть категорий. Это протесты из-за трудовых конфликтов, вылившиеся в забастовки и пикеты, из-за сокращений рабочего времени, задержки зарплат, увольнений, сокращения зарплат и протесты, не связанные с трудовыми конфликтами.

Задержка зарплат занимает примерно половину из зафиксированных случаев, увольнения – четверть, сокращение рабочих часов – одну восьмую. Последняя категория наименее распространенная. Она касается социально-экономических, экологических и инфраструктурных проблем и сосредоточена  в двух регионах – Москве и Питере.

Авторы доклада выводят и секторальную классификацию, отмечая, что наиболее распространены случаи протестов в промышленности. Понимают это, видимо, и в правительстве, где переориентировали на нее антикризисную поддержку. Между тем в исследовании подчеркивается также недовольство строителей и бюджетников.

На основе представленных данных можно выстроить и географический компонент. На динамически обновляемой карте существуют определенные точки скопления протестов – помимо Центрального федерального округа речь идет об Алтайском крае, своеобразном треугольнике в Сибири (линия прошла бы от Томска до Красноярска, а оттуда до Горно-Алтайска), некоторых очагах на севере (Мурманск, Архангельск, Карелия) и востоке страны (Камчатка, Хабаровск, Приморье). Необходимо также упомянуть забастовки таксистов в Иркутске и бюджетников – в Забайкалье.

Для сравнения можно взять предыдущую версию карты социальной напряженности за июнь 2015 – февраль 2016 года. Тогда указанные регионы классифицировались как области со средней или небольшой протестной активностью. Соответственно можно предположить, что сегодня они уже куда ближе к графе «высокой протестной активности».

Все это подводит к интересному противоречию с предыдущим исследованием авторов. Тогда подчеркивалось, что население показало свою способность «и к стихийной самоорганизации, и к противостоянию препятствиям, создаваемым властью». Политические же партии подключались к протестной активности только после ее начала. Прогноз был такой: выборы в Госдуму должны подтолкнуть политструктуры активнее поддерживать протестантов с левой повесткой.

Однако ситуация сейчас скорее обратная. Если за вторую половину 2015-го плюс первый месяц 2016-го коммунисты помимо общероссийских акций отметились еще 13 выступлениями с конкретной тематикой (от митингов против застройки парков до антиплатоновских акций и пикетов с требованиями восстановления работы больниц), то кто сегодня скажет, где используется ресурс КПРФ? В Ульяновске они помогли организовать акцию протеста рабочих УАЗа – и это все из последних новостей. Апатия касается и остальных политструктур, однако понятно, что с Компартии, как номинальной защитницы рабочих, спрос особый.

Карта предоставлена Центром экономических и политических реформ

Возможно, одна из причин, как бы парадоксально это ни звучало, – как раз грядущие выборы. До 2016-го еще позволялось выступать по конкретным вопросам с открытой критикой власти. Отсюда и активное участие коммунистов в антиплатоновской кампании дальнобойщиков.

Власти, в свою очередь, на протесты в большинстве случаев просто не отвечают. В СМИ создается информационная блокада, в крайнем случае используются силовые методы или возводятся искусственные барьеры – в конце концов широким слоям населения до митингов рабочих пока нет никакого дела.

Однако это видимое равнодушие не означает, что воспользоваться ситуацией должен кто-то еще. Вот и получается удивительная ситуация, когда на федеральном уровне между партиями заключен некий негласный пакт о ненападении. КПРФ не эксплуатирует тему рабочих, эсэры придерживаются популистской, якобы оппозиционной риторики, а ЛДПР просто идет своим курсом. Прогосударственные профсоюзы уже традиционно не выходят за рамки требований повысить зарплату (в то время как актуальным является требование хотя бы платить ее), все протесты точечны, а наиболее резонансные купируются вмешательством федерального Центра (например, строительство космодрома Восточный). Проблемы, причем серьезные, и правда есть – но их вроде как бы и нет.

Глава юрслужбы КПРФ Вадим Соловьев между тем не считает, что КПРФ снизила активность по сравнению с прошлым годом. «Мы постоянно работаем с протестными акциями во многих регионах», – сказал он «НГ». Сам парламентарий, например, занимался ржевским заводом, который задолжал рабочим более 40 млн руб.: забастовка по этому вопросу продолжалась около недели.

Напомнил он также о съезде трудовых коллективов, в котором принимали участие КПРФ и представители более 700 предприятий. Одна из тем мероприятия – как раз рост числа протестов, который Компартия намерена оседлать. По словам депутата, у развития рабочего движения в РФ есть неприятные нюансы – например, слабость профсоюзов. Или их видимость: в пример он предсказуемо привел Федерацию независимых профсоюзов России под руководством Михаила Шмакова.

Между тем создание и развитие профсоюза – это все-таки некая общественная инициатива по самоорганизации. А здесь речь идет о конвертации голосов недовольных в голоса избирателей. Вполне возможно, что тут кроется еще одна проблема. В предвыборное время актуализируются региональные конфликты в рядах коммунистов. Есть края и области с совмещенными кампаниями в Госдуму и заксобрания, есть и такие, где ожидается голосование за губернаторов, например Свердловская область.

Соответственно сейчас идут столкновение амбиций, поиск компромиссов и передел полномочий – и партийцам не до идеологических и исторически революционных корней. Усугубляет ситуацию и еще один аспект. КПРФ, как и любая другая партия, зависима от союзников в бизнес-среде. Это было прекрасно продемонстрировано на губернаторских выборах в Иркутской области, где благодаря союзу с местными элитами победил Сергей Левченко. Всесторонняя поддержка рабочего движения неизбежно привела бы к конфликту с этой составляющей партийной деятельности.

А потому вряд ли стоит ждать, что коммунисты добавят политических вольт в социальную напряженность. При равнодушии исполнительной власти самоорганизация и надежда на стихийное распространение – это все, на что осталось надеяться недовольным рабочим.