Катя Метелица
Найти подходящее место для секретика – это целая наука.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
В укромном местечке расчищался, разравнивался небольшой кусочек земли – примерно со спичечный коробок. (Найти подходящее место для секретика – это было отдельное дело; место должно было быть не на ходу, но и не очень уж в отдалении, не голое, но и не слишком заросшее, и хорошо, если рядом были какие-то приметы – дерево, куст, бревно от старых качелей.) На расчищенную землю укладывали прежде всего серебряную фольгу от конфеты. На блестящий прямоугольник укладывали всякие штучки: разноцветные кусочки пластмассы, головки лютиков, птичьи перышки. Все это лежало на фольге, как на зеркальце. (Позднее я видела коллажи Параджанова и броши англичанина Эндрю Логана – тот же самый принцип.) Композиция накрывалась стеклышком, после чего все тщательно закапывалось и заравнивалось. Иногда втыкали в землю рядом какой-нибудь прутик, но чаще полагались на память: «два шага от большой березы в сторону подъезда».
Поиски деталей для секретиков занимали немалую часть нашего времени. Хорошие стеклышки, яркие камешки, конфетная фольга – все это надо было высматривать и приберегать. В доме на Писцовой улице, где я жила до четырех или пяти лет, в подвале были цирковые мастерские, там шили костюмы для артистов. Мне ни разу не посчастливилось заглянуть в эти сказочные подземелья, но зато я много раз находила во дворе блестки: по дороге от нашего подвала до циркового купола немножко великолепия осыпалось, рассыпалось. Поиски блесток (в песочнице, вокруг песочницы, на дорожках) составляли основной смысл наших прогулок. Мы ходили по блестки, как ходят по грибы или по ягоды. «О, нашла! Синенькая!» «А у меня две золотые!» Если за день находилось очень уж много блесток, мы, торжествуя, тащили их домой. Добытчицы. «Вот, мамочка, пришей себе на платье!» – «Ну что ты. Пришей лучше на платье кукле. Хочешь, я пришью?» – «Нет, спасибо. Лучше сделаю секретик».
Секретики во дворе на Писцовой были роскошные. Потом мы переехали в новостройку, в район с названием Зюзино, и оказалось, что в тамошних песочницах не бывает блесток, приходилось довольствоваться менее живописной дрянью. В Зюзине, лет в шесть-семь, я вышла на новый уровень этой странной игры. Оказалось, что закопать секретик – это-то ерунда. А вот сказать иногда, небрежно так: «А я сегодня утром нашла секретик. Его сделала в прошлом году Марина – она у нас уже не живет, они переехали в Теплый Стан. Она сказала мне место, а я запомнила. И я его – нашла!»
Это всегда было враньем, найти секретик было совершенно невозможным делом. Многие врали, что нашли. Это превращалось в какую-то мечту – найти секретик.
Я читала Стивенсона и «Тома Сойера» и грезила ни о каком не о кладе (в существование кладов вообще не верилось) – а о том, чтобы найти чужой, прекрасно сохранившийся секретик.
Я хорошо выучила особое выражение лица, какое бывало у девочек, когда они искали секретики, – какое-то снулое и одновременно мечтательное. Полное надежды – но и сомнения. Недавно я вдруг поняла, что это томливое выражение я замечаю и сейчас – не у детей на прогулке, дети больше не делают секретиков, – а знаете где? У людей, которые выбирают книги в книжном магазине. А именно – в отделах эзотерики, книг по самосовершенствованию и новинок худлита. Покупатели книг – я поняла! – тоже ищут сокровище (от слова «сокрытое»). Клад, чужой секретик. Огромные доходы в книжном бизнесе получаются по одной и той же схеме. Найти некую сферу, которая совпала бы с «областью тайны». И внушить, что вот под этой вот обложкой с ценником в двести с чем-то рублей эта тайна увлекательнейшим образом раскрывается.
Почти всегда все это оказывается обманом. Посмотреть на сегодняшние списки бестселлеров: их возглавляют Дэн Браун и Оксана Робски. Первый завлекает тем, что раскрывает тайны вокруг да Винчи: увлекательнейшее начало – и затем полный пшик. Сотни тысяч (у Брауна какой-то нереальный суммарный тираж по миру), а то и миллионы офис-интеллигентов ловятся на простейший крючок: помимо банальной детективной интриги («подумаешь, детективчик») там много популярного искусствоведения – не слишком добросовестного, но зато смачного. Будет чем поддержать беседу в гостях. У Робски все поскромнее: она якобы раскрывает какие-то секреты, таящиеся за высокими заборами Рублево-Успенского шоссе. «Главной тайной книги про Рублевку оказалась полная предсказуемость, никаких тайн-то не раскрывается!» – возмущаются разочарованные читатели┘ и покупают следующую книгу Робски, тоже вроде бы про рублево-успенские секретики. Тоже, наверное, куплю – на всякий случай.
