Художественная перепись населения

Мелихово. За этим столом работал Чехов.
Фото ИТАР-ТАСС

Так Настя Журавлева, замдиректора по научной работе Мелиховского музея-заповедника, сказала: «Произведения Чехова – это художественная перепись населения». Сказала, водя меня по филиалу музея – бывшей школе, построенной Антон Палычем; он и учебный процесс курировал, а всего построил в округе три школы. Эту, в Новоселках, отреставрировали и сделали экспозицию усадебной и уездной жизни чеховского времени. Вагоны трех классов, одежда трех классов – как и сейчас, как и всегда, наверное. Россия была такой же чиновничьей, только все ходили в мундирах, каждого можно было опознать на улице – какого ведомства, в каком звании.

Тема железных дорог в музее потому, что они порождали жизнь: где не шли поезда – жизнь не развивалась. Уезд – от слова «ездить». Вагоны были синие (1-й класс), желтые (2-й) и зеленые (3-й), они-то одни и остались в советской жизни, зеленые электрички. Чехов сел на поезд и уехал на Сахалин в качестве корреспондента газеты «Новое время», принадлежавшей его издателю, Суворину. Там он провел полную перепись населения. Трудно представить себе сегодняшнего писателя, который ходил бы с амбарной книгой по домам и квартирам, а Чехов и в Мелихове спустя несколько лет усердно протоколировал окрестных жителей для первой Всероссийской переписи населения 1897 года. Получил за это награду – орден Станислава III степени и дворянский титул, но старался не для того. Настя говорит: 8 тыс. персонажей насчитали у Чехова – все тогдашние российские типажи, вот он и узнал всех, пока переписывал.

Построить школу в Новоселках стоило 3 тыс. руб., на нее Чехов истратил свой гонорар за постановку «Чайки» в Художественном театре (1 тыс. руб.), а имение его необозримых размеров, Мелихово, стоило ему 13 тыс. руб. Вернувшись с Сахалина, в Москве Чехов маялся: «Если я врач, мне нужны пациенты, если я литератор, мне нужен кусочек общественно-политической жизни». А в Мелихове сразу нашел себе применение: дом требовал ремонта, Чехов увлекся усадебной жизнью, читал журналы по садоводству, завел у себя огород, который назвал «Уголок Франции» – выращивал дыни, арбузы, артишоки, патиссоны, тыквы, баклажаны, базилик – все это и сейчас растет стараниями сотрудников музея. Повезло, что нашлись остатки старых обоев, сестра Чехова, Мария Павловна, долгожительница, сказала, где какие обои были, их напечатали, и теперь все точно так, как было при Антон Палыче.

Здесь он написал свои главные пьесы и рассказы, в том числе «Чайку» – по мотивам любовной драмы ближайшего друга, Исаака Левитана, который стрелялся, просил Чехова приехать, застрелил чайку, бросив ее к ногам двух своих возлюбленных, матери и дочери. «Чайка» – тоже «перепись», в данном случае – домашнего круга. И не случайно там про любительский театр – это время массового театрального бума, как позже – песен под гитару, фотографии, Интернета, да Чехов и сам идет в театр, потому что тут – обновление времени. И в музее «Мелихово» театр возник естественным образом – место приманило, сперва только спектакли (их тут пять, играют по субботам), потом фестиваль «Мелиховская весна», с последнего лета – Международная театральная школа. Играли на открытой площадке возле главного дома, где жили Чеховы, теперь достраивают закрытый, зимний театр в бывшем скотном дворе.

Всеми театральными проектами руководит режиссер Владимир Байгер, еще и постановочные праздники стали проводить, в рождественские каникулы обещают снежные гулянья в стиле конца XIX века. При Чехове гулянья были бесконечны – пели, играли, гостей набивался полон дом, так, что Чехову пришлось для написания «Чайки» перебраться во флигель – иначе не оставалось времени на работу. Непонятно вообще, как ему хватало времени: перепись, усадебное хозяйство (сам тополя сажал – до сих пор живы, хотя столько не живут), гости, рыбалка и охота, строительство школ, пациенты. В Мелихове на грант потанинского фонда «Меняющийся музей в меняющемся мире» оборудовали амбулаторию: одно помещение – историческое, чеховского времени (и времени холеры 1892–1893 годов), другое – реальный фельдшерский пункт, куда обращаются окрестные жители, ибо другой медпомощи поблизости нет, как не было и тогда: у доктора Чехова собственной амбулатории не было, принимал прямо в рабочем кабинете. Крестьян лечил бесплатно и лекарства давал бесплатно, а с богатых брал как положено – от 1 до 3 руб. (сравним с гонораром за «Чайку», а главный доход шел от водевилей, «Медведь – моя дойная корова», – писал Чехов).

Школа в Новоселках – писательских рук дело. Фото с сайта Мелиховского музея-заповедника

Но и это еще не все – Антон Палыч построил церковь (теперь она воссоздана один к одному; правда, простоит недолго – полностью деревянная) и почту. Она теперь тоже филиал музея: «Почтово-телеграфное агентство ст. Лопасня» (так звался нынешний город Чехов). Восковые фигуры почтовых работников, аутентичное оборудование, печати, коллекция чеховских писем, прошедших через эту почту, две с половиной тысячи, портреты адресатов. И по запросу нынешнего устройства психики, не желающего просто созерцать, читать и внимать, – зал интерактива, проект «Живое письмо».

Приходит молодое поколение, умеющее написать только несколько слов эсэмэски, и ему предлагаются образцы чеховских писем, из которых можно составить собственные пространные послания с обращениями типа «Милостивый государь». Тут одна молодая мама рассказывает: «Задано сыну читать Чехова. Прихожу, из его комнаты – дикий хохот. Захожу – действительно, Чехова читает. Говорит, что там все подряд обращаются друг к другу «голубчик», и его пробило». Вот и музей пытается «пробивать» – в обратном направлении. Дети увлекаются – эдакий словесный костюмированный бал. А ведь еще совсем недавно так жили: подробно, внимательно, уважительно.

Про Чехова написаны тысячи томов, но музей-заповедник «Мелихово» (усилиями его директора Константина Бобкова) – машина времени: Чехов будто просто временно уехал в Крым, а так – он здесь живет, и «художественная перепись населения» открывает породившую ее фактуру.