some РИЧИ ХОРОШИЙ
ОДНАЖДЫ в прошлой жизни у меня был попугай. Обычный паркит, волнистый, зеленый. Случайный.
Cто лет назад мне вздумалось повезти одну маленькую девочку посмотреть, что такое таганская "Птичка" (был такой птичий рынок тогда, где продавали разных живых и полуживых существ). Только посмотреть (правда, очень тайно, мне хотелось дракона, маленького такого дракончика; ужасно хотелось, даже снился он иногда).
На "Птичке" мы увидели горы разных кошечек, собачек, кроликов и голубей. Все они шевелились, ползали по своим хозяевам, издавали ужасные звуки и явно мучились. Купить хотелось сразу всех, чтобы спасти. Но мы удержались, дома у нас была коммуналка на пять семей и мы решили, что раз всю "Птичку" купить мы не сможем, то иначе и не честно. Спасать только "хорошеньких и жалких" нельзя.
Когда мы уже выходили с рынка, меня схватил за полу какой-то совсем пьяный дядька, сунул мне в свободную от девочки руку что-то ужасное, пробурчал невнятно и смылся. В руке у меня остался зеленоватый комок перьев, который оказался почти мертвым попугайчиком.
На дворе была зима и вечерело. Но мы вернулись, купили клетку, брошюрку про попугаев, поилку и зерна. Потом, совсем одурманенные случившимся, вернулись домой и стали жить с попугаем. Девочка к нам с попугаем стала приходить в гости еще чаще, почти поселилась у нас.
Попугая пришлось назвать Ричи, поскольку он моментально пришел в себя, оказался мальчиком (в книжке было написано, как определить пол паркитов по носу и еще как-то, не помню уже, еще там говорилось, что попугаи могут терпеть голод, но умирают от жажды и холода, что они терпеть не могут табачный дым, что мальчики более способные к воспроизведению человеческой речи и пр. глупости) и стал радостно жить в свое удовольствие и кричать: ррррич-чи, ррррич-чи.
Меня мы определили в "повери", поскольку мне следовало ходить каждый день на работу и еще в магазины за едой, а девочке без меня нельзя было смотреть на Ричи, потому что в московских коммуналках все комнаты запирались на ключ.
Через месяц Ричи поменял детские перья на красивые мужские, стал писаный красавец, и начал смело летать по комнате: потолки у нас были высокие - четыре метра, что нам с попугаем нравилось, а девочке нет, потому что Ричи было не достать. Пришлось купить ему большую клетку, где он спал, пил, чесал свой клюв и выражал неудовольствие.
Иногда поздними вечерами он наезжал на моих засидевшихся гостей. Слетал со своих шкафов прямо на стол перед жертвой, вальяжно там прохаживался и, добившись внимания, очень внятно орал: "Спать порра! Спать порра! На ррррабоооту! На ррабоооту!". После этого укоризненно крутил головой и, довольный наступившей тишиной, улетал обратно на шкаф. Охреневшие гости не верили, конечно, что это никакой не толстый намек (от меня), а мудрая, но наглая контаминация - того, что я говорю Ричи, когда накрываю на ночь клетку темным платком, и его собственных сложных мыслей.
Иногда он подхватывал мои слова из телефонных разговоров. Даже если они были разовые. Например - "гадость". Ричи очень нежным голосом это произносил. Неправда, что паркиты собирают только слова с буквой "эр", как было написано в книжке, - пришлось ее выбросить. Ричин лексикон был намного богаче Эллочкиного. Он умел, когда был в настроении, говорить целые речи. Странные же это были речи...
Паркиты, увы! привыкают только к одному голосу. Тембр ближайшего им человека - это навсегда. У них очень тонкое ухо, они все слышат. Даже настроенческие модуляции. Когда мне бывало плохо или грустно, Ричи прилетал ко мне на плечо, терся об ухо и успокаивал, в том смысле, что если даже все и вся кругом - говно, то вот "Рррричи - харроооший!". Ох, как же это было душевно.
Иногда ему следовало чесать шею, тогда он тоже не стеснялся в выражениях своих желаний. Садился, например, на книгу и начинал вытягивать у меня под носом свои прекрасные перья, мол, - смотри, как я хорош! приходилось чесать ему шею. Когда ему становилось особенно оргазмично, Ричи просто в обморок падал. Стоит-стоит, ты его чешешь-чешешь, он воркует какие-то обрывки слов, глаза у него закатываются, покрываются пленкой, перья обвисают... бац! свалился на бок и лапки подрагивают. Тут же вскочит, засуетится и улетит на шкаф, где сконфуженно и тихо будет ворчать и повизгивать...
Ох. Потом случилось ужасное. Мне пришлось покинуть прежнюю жизнь и всех оставить. В одночасье. Ричи забрала подросшая за два года девочка. Ей было наказано разговаривать с ним и делать все точно, как я. Она так и делала. Но через две недели он отказался от пищи, через три - перестал пить, а спустя месяц после моего отъезда девочка в слезах позвонила мне из прошлой жизни и сказала, что они вчера похоронили Ричи в саду, под ивами.
Он умер от тоски по знакомому тембру. Он просто не слышал других. Я, конечно, дрянь! Но не будьте же хоть вы дрянью, не заводите (или не бросайте) живых существ, которые вот так вот - насмерть - привыкают к вашим уникальностям...
Прощай, старый Camel
Сорокин прав: Америка подавилась Россией.
Визуализация новой американской политики явилась мне сегодня в виде нового дизайна пачки сигарет Camel. Курю эти сигареты уж лет двадцать. И вот, - на тебе! Generous flavour... Конец настал минаретам и башням востока с их азиатскими серпами на куполах. Нет их больше в природе вещей. Пирамиды, правда, пока остались. Верблюд спереди и точно такой же, но поменьше, верблюд сзади. И никаких упоминаний про Turkish tobaccos. Так они скоро и все ориентальные табаки переименуют.
Меня, конечно, раздражала формула blend of choice, но не до такой же степени...
Спирту бы...
Бывает, задумавшись о своем (главном!), только промолвишь вслух: "Спирту бы, что ли, выпить...", как вдруг из-под земли вырастает смуглявый мальчуган и - как бы продолжая твою внутреннюю беседу - так же раздумчиво протянет: "В разлив или бутылью предпочитаете?".
Опешив от такого поворота событий, встрепенешься и, кивая всем телом, всхлипнешь: "Бутылью, бутылью!" И немедленно получишь бутылек ноль-тридцать-три где написано латиницей: Spirtu.
Правда, спирту там окажется всего пять процентов. Остальное окажется местным пивом с миртовым вкусом и запахом. Но тебе уже и так хорошо. Тебя треплет тропическая лихорадка, а твое тело, прожаренное солнцем и просоленное в бирюзовых водах, радуется холодному Spirtu даже больше, чем глупому, ностальгическому горькому спирту.
Под трепетание пальмовых ветвей, которыми играет дикий муссон или влажный бриз, приятно успевающий холодить твою воспаленную кожу, задумаешься о главном и опять скажешь, но уже со знанием дела: "А дайте-ка, что ли, Spirtu!..." И ведь дадут.
