Евгений Клочихин Вице-президент американского Совета по внешней политике Илан Берман в эксклюзивном интервью «НГ» прокомментировал нынешнюю ситуацию вокруг иранской ядерной программы и объяснил, как США содействуют смене режима в Тегеране.
– Вашингтон не проявляет готовности дать напрямую гарантии безопасности Тегерану. С чем это связано?
– Я думаю, ответ можно найти в новой Стратегии национальной безопасности 2006 года. В ней указано, что распространение ОМУ представляет собой основную угрозу для национальной безопасности США. В ней также говорится о региональных вызовах для Америки, включая проблемы в Ираке, на Ближнем Востоке. Поэтому в Вашингтоне считают, что угроза со стороны Ирана не ограничивается одной лишь ядерной программой страны. И даже если разрешить ядерную проблему, то это не устранит все остальные разногласия.
Иранское руководство считает, что США – единственная держава, которая может дать реальные гарантии безопасности. Америка, в свою очередь, заявляет, что она не собирается предоставлять помощь нынешнему иранскому режиму в случае, если Тегеран будет сотрудничать только по ядерному вопросу. И это, на мой взгляд, очень важное заявление, поскольку в Вашингтоне много людей, которые стремятся к заключению большой сделки с Ираном. Они считают, что если Иран приведет свою ядерную программу в соответствие с требованиями МАГАТЭ, то в обмен он может получить экономические выгоды. Администрация говорит нечто совсем иное. Америка заинтересована в изменении поведения лидеров Ирана.
– Поступали сообщения о готовности иранцев вступить в прямые переговоры с США по поводу своей ядерной программы без предварительных условий. Насколько, на ваш взгляд, возможно проведение таких переговоров?
– Я думаю, вероятность проведения прямых американо-иранских переговоров по ядерной программе сейчас не очень высока. Как только эти переговоры начнутся, официальные лица в Вашингтоне и Тегеране обнаружат, что их взгляды диаметрально противоположны. Я полагаю, что тут мало что можно сделать дипломатическим путем. Проблема с точки зрения администрации США состоит не в ядерной программе Ирана, а в характере режима, который ныне управляет страной, в том, что этот режим может завладеть ядерным оружием.
– Имеете ли вы в виду, что США не перестанут оказывать давление на Иран с целью смены режима даже после того, как будет решена ядерная проблема?
– Недавно постоянный представитель США в ООН Джон Болтон заявил, что существует модель, которой может следовать Тегеран. Это пример Ливии. Он подразумевает, что если страна отказывается от своих ядерных амбиций, то она в итоге может получить политические и экономические выгоды. И в этом заключается выбор, который должно сделать руководство Ирана.
– Однако нельзя отрицать, что Иран заинтересован в гарантиях безопасности в условиях, когда вокруг существует множество угроз. Если США не готовы дать никаких гарантий, кто тогда побеспокоится о безопасности Ирана?
– Конечно, ясно, что у Ирана есть легитимные интересы в сфере безопасности. Но также ясно и то, что США считают, что Иран унаследовал Персидский залив после свержения Саддама Хусейна. Тегеран представляет собой большую политическую и экономическую силу в регионе. В этом контексте Иран предстает доминирующей державой на Ближнем и Среднем Востоке. Поэтому предоставление Америкой гарантий безопасности Ирану пойдет вразрез национальным интересам США.
– Иран все время пытается показать свою военную мощь западным странам. Так, во время визита премьер-министра Израиля Эхуда Ольмерта в США Тегеран якобы испытал новую ракету. Чем объясняется такое поведение страны?
– Иранское руководство понимает, что между США и Израилем существует очень тесное стратегическое партнерство. Тегеран опасается, что американцы и израильтяне заключат какие-либо договоренности по поводу военной поддержки. Поэтому Иран дает понять, что ударит по Израилю, если Вашингтон и Тель-Авив продолжат планирование на случай войны.
– Как вы считаете, каковы будут шаги США, если Тегеран отвергнет предложения «шестерки», выработанные в Вене?
– Следующей станет экономическая фаза. В Конгрессе уже рассматривается законодательство о введении дополнительных санкций против Ирана. Важно, что в Вашингтоне считают, что санкции не являются отдельным событием. Они рассматриваются в качестве возможного начала для чего-то большего, в качестве возможной предпосылки будущих военных действий.
– В случае начала военных действий против Ирана, чьи вооруженные силы будут использованы для нанесения удара – израильские или американские?
– В этом заключается основной вопрос, который определит будущее развитие ситуации в случае начала войны. Израиль не особенно желает наносить первый удар. Тем не менее Тель-Авив, возможно, будет вынужден сделать это, так как Иран представляет серьезную угрозу безопасности страны.
Однако Израиль не стремится к полному прекращению ядерной программы Ирана. Он хочет только ограничить программу, а не уничтожить ее. Америка же хочет смены иранского режима, а не простого разрешения ядерной проблемы. Поэтому Вашингтон прежде всего думает о том, насколько Израиль может ликвидировать угрозу, исходящую со стороны Ирана.
– Чем так важна позиция России по поводу ядерной программы Ирана?
– Россия является постоянным членом Совета Безопасности ООН. Вашингтону необходимо, чтобы она по крайней мере воздержалась при голосовании, чтобы было можно ввести санкции против Ирана. Это, конечно, потребует определенного разрыва между Тегераном и Москвой, что не так уж и легко после более чем десятилетнего опыта тесного партнерства.
Москве есть что терять в этой ситуации. В этом году Владимир Путин будет председательствовать на саммите «большой восьмерки» в Санкт-Петербурге, где ему необходимо показать, что Россия достойна быть членом этого клуба. С точки зрения Америки саммит станет проверкой для России, в том числе и в связи с иранской проблемой. Поэтому очень важно, каким будет поведение Москвы в этом вопросе в ближайшие два месяца.
После июльского саммита Россия будет менее зависима от позиции европейцев и американцев, так как она не будет больше думать об обеспечении успеха встречи в верхах. Вследствие этого Москва скорее будет менее уступчива по иранскому вопросу, чем она может быть сейчас.
– Насколько, на ваш взгляд, сейчас близки позиции России и США по иранской проблеме?
– Мне кажется, что между нашими странами пока продолжают оставаться серьезные разногласия. США сейчас необходимо подумать о том, что они могут предложить России взамен ее тесного стратегического партнерства с Ираном. При этом Америке нужно предлагать Москве не только экономические стимулы, но также и стратегические и политические выгоды.
– Поддерживают ли США какую-либо подрывную деятельность внутри Ирана с целью окончательной смены режима?
– В середине февраля Кондолиза Райс выступила в Конгрессе с просьбой предоставить 75 млн. долларов именно на подобную деятельность, на содействие развитию демократии. Речь идет о поддержке оппозиционных групп, профсоюзов и об усилении роли СМИ. Американцы не хотят делать в Иране то же самое, что они сделали в Ираке. Однако единственная возможность не делать этого состоит в поддержке иранского народа и его способности самостоятельно сменить правящий режим.
