Елена Ложкина 9, 10.12. Гастроли Мариинского театра. Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко.
Валерий Гергиев и Мариинский театр всегда опережают события. Об оперных гастролях в Москве «Фальстафа» Верди (9 декабря) и «Поворота винта» Бриттена (10 декабря) в рамках «Золотой маски» было известно задолго до того, как объявили номинантов театральной премии. Конечно, сомнений в прямое попадание двух петербургских премьер в заветный список не было, но ситуация все равно более чем пикантная (и, как всегда, она связана с плотным гастрольным графиком маэстро Гергиева).
Теперь официально стало известно, что на «Маску» номинированы оба спектакля, а также солисты – колоритный Фальстаф – Виктор Черноморцев, размалеванная Алиса Форд – великолепная Татьяна Павловская, отягощенная видениями Ирина Васильева (Гувернантка из «Поворота винта») и оба режиссера – Кирилл Серебренников за «Фальстафа» и Дэвид Маквикар за «Поворот винта».
Слухи о премьерных постановках спектаклей уже облетели Москву в этом году. Столичная пресса не скупилась на репортажи с места событий. Для не стесняющегося своих новаторств театрального режиссера Кирилла Серебренникова «Фальстаф» Верди стал первым опытом освоения оперной сцены. Именно его гениальное чутье на реальность стало канвой новой постановки.
Серебренников не просто перенес действие оперы в ХХ век – с машинами, телефонами, густо накрашенными женщинами-куклами, пестрыми платьями и песцовыми боа, передающими этакое двойственное обаяние гангстерского псевдогламура, но также и наделил «Фальстафа» самой страшной чертой современности – тотальной, изощренной жестокостью. Именно безжалостная развлекуха ради веселья давит человека, кажущегося ей лишним «в здоровом и правильном обществе».
Главного героя – стареющего толстяка Фальстафа – разыгрывают до смерти. Серебренников, назвавший свою постановку притчей, подал классическую комедию-гротеск вывернутой наизнанку. В отличие от буйствующего и беззастенчивого «Фальстафа» постановка бриттеновского шедевра поставлена куда более робко. Минимализм цвета, света, декораций – все трактовано в мистическом туманном ключе.
История по одноименной повести Генри Джеймса о призраках, совращающих двух юных созданий, которых от тлетворных посяганий, в свою очередь, защищают гувернантка и экономка, получилась, как и диктует либретто, камерной, немного невнятной, в серо-коричнево-черных тонах.
Во всем намек и символичность – от одинокой игрушечной деревянной лошадки до декорационных ширм и арматуры. На сцене и в оркестровой яме все по минимуму – шесть певцов и тринадцать инструментов.
В опере Бриттена поставлено непременное условие – главного героя мальчика Майлза должен обязательно исполнять мальчишечий дискант. И Николай Ирви (его голос тренировали в хоровом училище Санкт-Петербурга) великолепно справляется со сложной партией и не менее достоин номинации на «Маску» (но этого, к сожалению, не предусмотрено). Роль пусть и детская, но трудности в ней взрослые.
Нельзя обойти роль оркестра в этих спектаклях. Как всегда, Гергиев со своими подопечными выжимает все по максимуму в сочной партитуре Верди, а в непростой партитуре Бриттена отходит в нужное – ускользающее – звучание.
