Кино как сон

Самый странный из всех странных фильмов Сокурова. "Элегия дороги" - сказка о путешественнике, который преодолевает иллюзорное пространство, чтобы попасть в воображаемое прошлое. Ни популярности, ни славы. Из "Сала Перла" все время показа тонкой струйкой вытекали люди, и к концу фильма и так наполовину пустой зал был едва заполнен...

Он живет в особом пространстве. Время там течет медленно, а ритм затягивает, как медитация. Или выталкивает. Нет разницы - "художественный" это фильм или "документальный". Сокуров все равно остается Сокуровым.

Он создал особый жанр - "элегия". С 1986-го он снимает их - "московская", "петербургская", "советская"; "Элегия дороги" - девятая. Грань между "художественным" и "документальным" совершенно стерта в этом жанре. И последняя картина Сокурова ясно дает понять, почему эта грань для режиссера так несущественна. Сокуров снимает сны.

"Жизнь есть сон", - писал Кальдерон. А следом за ним - и остальные. Сокуров самый последовательный русский приверженец сновидческого кино. Визуальное пространство его новой элегии с самого начала - зыбкая, дрожащая картинка, как марево, - нечто ускользающее, туманное, неопределенное. Снег, 2 солдата, идущие по тропе между сугробов, дерево, которое все еще несет свои цветы, несмотря на метель. Все это - в размыве - так, словно между зрителем и кадром протянута невидимая пелена.

Как я здесь оказался? Почему эти люди так пристально разглядывают меня? Весь фильм - авторский монолог. Другие голоса приходят только как звуковой фон - на заднем плане. И весь фильм состоит из вопросов, которые Сокуров сам задает себе. И часто не знает ответа. Это вопросы, которые приходят в голову спящему, - он видит странные места и неизвестных людей. Он пытается разобраться, но не может понять, к чему все это и чем он занимается. Кто я? Куда я иду?

Спящий особым образом видит себя во сне: откуда-то сверху. В центре фильма - Сокуров собственной персоной, снятый издали в размыве, или сзади, из-за плеча, нерезко, или с каких еще точек, из которых никто никогда не снимает главного героя. Тем более - себя. Или - крупным планом - пальцы Сокурова, которые разглаживают долго и трепетно табличку на картине с надписью "Петер Санредам". И это - ключевой момент.

Финский порт. Российская граница. Православный монастырь. Голландский музей. Все эти вполне конкретные места, где снимался фильм, не узнаваемы в картине. "Граница", "порт", "монастырь", "музей" здесь - знаки душевных состояний, символы странствия души, но не пространства, населенные реальными людьми. Подлинная реальность для Сокурова начинается там, где он входит в картину.

Роттердам. Музей Бойманс ван Бейнинген. Полотно Питера Санредама "Площадь святой Марии". Вот где Сокуров находит себя. И блестящая операторская работа Александра Дегтярева ему в этом помогает: плоскость картины Санредама становится трехмерной, объемной, живой. Маленькие условные человеческие фигурки голландского живописца выглядят реальней, чем до того лица пограничников, снятые крупным планом, - они казались только ночными кошмарами, а фигурки оживают под камерой Дегтярева. Сокуров интерпретирует полотно как собственную жизнь.

Эти люди часто оставались здесь, они все время что-то обсуждали. А это окно все время было заперто - никто из нас не знал, что за окном, но Питер нарисовал его открытым. А дети на этом месте никогда не играли. Сокуров рассказывает о событиях на площади святой Марии так, как будто он жил вместе со всеми нарисованными людьми и самим художником (умершим, замечу, много веков назад). Он комментирует картину Санредама в такой необычайной и странной манере, что ей веришь сразу, безоговорочно (или уходишь). Ни в голосе Сокурова, ни в самой "Элегии дороги" нет и тени иронии. Как и во сне.

Нет никаких прямых свидетельств о реальности. Все размыто. И пространство, написанное на полотне, подлинней окружающего нас пространства. А внутренний голос гораздо сильнее, чем внешние обстоятельства. Таков Сокуров. Мистик. Визионер. Самый странный из всех российских режиссеров. И, несомненно, самый талантливый.

Венеция