Вадим Рутковский "Собак раскормили! Тут людям есть нечего, а они собак раскормили", - причитала толстая бабища из незабвенного "Чувствительного милиционера" Киры Муратовой. Именно такими персонажами по горло набит победитель прошлогоднего Венецианского фестиваля - первый игровой фильм австрийского документалиста Ульриха Зайдля "Собачья жара". Сегодня - московская премьера.
Заплывшие буржуа, страдающие одышкой от переедания, обильно потеющие куски мяса, уплетающие килограммы сосисок и греющие свои некачественные тела в выставленных на задних дворах шезлонгах. Ворчливый старик набивает кладовую консервами - то ли на случай третьей мировой, то ли вследствие крепчающего маразма. Его пожилая домработница делает дедушке подарок в виде полного стриптиза под музыку Шопена. Пара разведенных супругов продолжает жить под одной крышей - он тупо бьет в стену теннисным мячиком, пока она трахается с очередным мускулистым массажистом.
Молодое поколение из венской субурбии не намного краше. Местная городская сумасшедшая навязывается в попутчицы автовладельцам и доводит их до белого каления перечислением разнообразных "горячих десяток". Местный коммивояжер подозревает дурочку в порче машин, запирает ее в подвале своего дома и отдает на растерзание жертвам автомобильного хулигана. Один ревнивец периодически заменяет секс с подружкой, локальной королевой красоты, на ее избиение. Другой юноша в компании с более взрослым другом заявляется в дом женщины бальзаковского возраста, где, напившись, заблевывает комнату, попутно даму избивая. Проснувшаяся на следующее утро совесть гонит его извиняться перед жертвой и мстить напарнику: в результате тот под дулом пистолета с горящей свечой в заднем проходе исполняет национальный гимн. Наверное, это называется социальной сатирой.
Перечня действующих лиц достаточно для создания общего представления о фильме. "Собачья жара" - спровоцированный сытым благополучием душевный блев, язвительное живописание "маленьких маленьких буржуа", выполненное с плохо сдерживаемой гадливостью. Режиссера Ульриха Зайдля (на позапрошлогодней Панораме стран кино Евросоюза в Москве показали его неигровую ленту "Модели") можно назвать хирургом, вскрывающим гнойник. Можно - лабораторным экспериментатором, наблюдающим за обитателями человеческого крысятника. Можно - вестником наступившего Апокалипсиса или же унылым резонером банальных истин - в зависимости от индивидуальной восприимчивости к критике общества потребления. Стоит отметить специфическое чувство юмора Зайдля - стриптиз полненькой старушки в очках дорогого стоит. А как она теребит соски! - подобного рода сцены не часто увидишь, впечатляют они безотносительно оценки. Но вряд ли найдется зритель, который адресует "Собачьей жаре" фразу: "Мне понравилось".
Этот фильм может погрузить в сон, поразить гротескным уродством, вызвать отвращение, спровоцировать раздражение, тошноту, депрессию, но никак не понравиться. Жюри Венецианского кинофестиваля проявило определенный радикализм, наградив картину, программно отталкивающую. "Собачья жара" полемизирует не только с кинематографом зрелищным, она находится в оппозиции и к другому австрияку - Михаэлю Ханеке. Его "Забавные игры" изначально предполагали шок, встряску, удар зашедшего в кинозал обывателя под дых. Зверьки породы homo sapiens у Зайдля давно разучились даже лютовать - все истории закончатся ничем, не будет ни кровопролития (максимум несколько синяков), ни взрыва. Старик-похотун забавляется с домработницей, играя в "холодно - горячо". Бесконечно повторяемое им "холодно, холодно, еще холоднее" - лучшее определение стилистики фильма. Камера неспешна и невозмутима; жара, от которой зашкаливают и лопаются градусники, проявляется только обильным потоотделением героев. Кадры бледны как выцветшие на солнце, зеленоватые - словно подернутые тленом - коттеджи. Смотреть на эти дни затмения или нет - решайте сами. Друзьям не посоветуешь, это точно.
