Как сшить "Черевички"

Государственная Академическая симфоническая капелла России под руководством Валерия Полянского представила в Большом зале Московской консерватории редко исполняемую оперу Чайковского «Черевички».

Оперу на сюжет гоголевской «Ночи перед Рождеством» Чайковский сочинял в ситуации, сходной с положением её главного героя. Подобно кузнецу Вакуле, вынужденному бороться за любовь красавицы Оксаны, выбиравшей жениха из многих достойных претендентов, Чайковский тоже был участником конкурса. Он выиграл состязание, устроенное Императорским Российским музыкальным обществом, которое предложило сочинить оперу на либретто Якова Полонского по мотивам «Ночи перед Рождеством».

Вакуле не понадобились царские черевички, добытые ради прихоти любимой: Оксана, оценив усилия жениха, была рада его возвращению, а не подарку. Чайковскому плоды победы тоже не понадобились: опера «Черевички» не имела успеха. Что, впрочем, не повредило ни развитию таланта, ни карьере композитора.

Валерий Полянский, с отвагой и добросовестностью кузнеца, решил доказать, что «Черевички» забыты напрасно и, взявшись умеючи, можно превратить исполнение этой оперы в художественное событие.

Инструменты у него оказались и в самом деле качественные: дисциплинированный сыгранный оркестр, чуткий к нюансам хор и выразительные солисты. Одетые в сценические костюмы персонажей, они не только пели, но и частично отыгрывали драматические ситуации, так что концертное исполнение оказалось, по существу, театрализованным.

Главными героями стали Солоха и Чуб в сочном и колоритном исполнении солистки капеллы Людмилы Кузнецовой и солиста Самарского театра оперы и балета Андрея Антонова. Обладатели звучных голосов и великолепной дикции, они придали трактовкам своих персонажей ту долю «легкого комизма», в недостатке которой критики упрекали самого Чайковского.

В чередовании то залихватских, то кокетливых интонаций Кузнецовой Солоха явилась отнюдь не ведьмой, но заботливой матерью, пытающейся устроить дела сына благодаря имиджу ведьмы. Чуб в трактовке Антонова оказался не стариком, а добродушным хозяином, который будто наперёд знает развязку, но позволяет всем пройти житейские испытания.

Сергей Дробышевский постарался придать вокальному образу Вакулы драматизм и смятение романтического героя, почти Германа из «Пиковой дамы». Он получил заслуженный успех за крепкие верхние ноты, но разнообразных тембровых красок для своего героя не нашёл. Анна Пегова, напротив, постаралась передать кокетливый и капризный характер Оксаны в первых действиях и преображение раскаявшейся героини в финале. Однако колоратурные пассажи, написанные Чайковским с оглядкой на популярные оперы бельканто, удались ей с трудом.

Самая сложная задача, безусловно, стояла перед дирижёром. Музыка Чайковского в «Черевичках» не принадлежит к лучшим творческим достижениям композитора. В ней угадываются истоки музыкальных идей, продуманных и полноценно реализованных Чайковским гораздо позже, в сочинениях разных жанров. Пытаться «сшить» из этих разнородных идей цельную интерпретацию – задача неблагодарная.

Полянскому удалось найти сдержанный тон. Дирижер не акцентирует эмоциональных симфонических длиннот, перехлёстывающих пределы гоголевского сюжета, не вступает в противоречие с «меланхолией» за избыток которой современники критиковали Чайковского, и в то же время подчеркивает лиризм авторского юмора, придающего комическим ситуациям трогательный характер. А самое главное – подобно Вакуле, убеждённому, что черевички – залог любви и счастья, Полянский искренне верит, что обращение к забытой партитуре великого классика – залог творческих открытий. Воплощение этой искренней веры и становится сутью проекта, обеспечивая его цельность и смысл. На заключительную, недоговоренную, но ясную по мысли фразу Оксаны о черевичках «Не надо, не хочу, я и без них┘» Полянский имеет право в той же мере, что и главный герой оперы.