Наталия Звенигородская
Дягилева в балете можно распознать по трости и нервному поведению. Фото агентства «Москва»
На Новой сцене Большого театра состоялась мировая премьера балета «Дягилев». Проект осуществлен при участии и поддержке фестиваля «Нам нужен Дягилев», призванного популяризировать отечественные классику и современное искусство в самых разных областях и формах.
Что до форм, то прошлогодний, первый фестиваль представил их целый букет. От основанного на документах из фондов Российской научной библиотеки в Петербурге издания «Вопрос русских культурных побед есть вопрос жизни»: письма С.П. Дягилева Н.А. Римскому-Корсакову» до вдохновленного любимым парфюмом импресарио авторского коктейля «Дягилев» от гастрономической мастерской в центре Москвы. От конференции «Дягилев: искусство продюсирования. Вчера. Сегодня. Завтра» до концерта пианиста Дениса Мацуева и ужина в честь презентации фестиваля для культурного сообщества ОАЭ в Дубайской опере, выставки «Художники рисуют русскую литературу» в крымском Судаке и прочих культурных и гастрономических акций. Или вот еще: «Ужин-реконструкция в Метрополе» – иммерсивный спектакль и возрожденные блюда, подававшиеся в 1905 году во время ужина с участием российской художественной элиты тех лет в честь Дягилева.
Сюжетной канвой своего двухактного балета на музыку Мориса Равеля и Клода Дебюсси автор либретто Екатерина Антонова, хореограф Алессандро Каггеджи (итальянец из Англии, выпускник Московской академии хореографии, солист «Урал балета») и режиссер Сергей Глазков выбрали историю создания одноактной постановки «Дафнис и Хлоя» в 1912 году. Дягилев собрал тогда, как сказали бы сегодня, звездную команду. Создатели нынешнего спектакля – тоже. Среди действующих лиц: композитор Морис Равель (Вячеслав Лопатин), художник Леон Бакст (Денис Савин), балетмейстер Михаил Фокин (Семён Чудин), танцовщики Вацлав Нижинский (Дмитрий Смилевски) и Тамара Карсавина (Элеонора Севенард). Есть в балете и еще один персонаж – роковая Цыганка (Анастасия Меськова).
По легенде, в детстве цыганка нагадала Дягилеву смерть на воде, поэтому воды он всю жизнь боялся как огня. Но к содержанию представленной версии это отношения не имеет. Цыганка возведена авторами в ранг Судьбы, Рока и то и дело мотает гению нервы. Заглавный персонаж в исполнении худрука проекта Дениса Родькина живет в таких творческих муках и работает на таком нервяке, что, обладай исторический герой в действительности столь неустойчивой психикой, непонятно, как бы он два десятка лет, до самой своей смерти (на воде – в Венеции) железной рукой вел дело Русского балета Дягилева. От открытия к открытию, надолго определив судьбы мировой культуры.
Заплутав между туманными символами и элементарной сюжетикой, создатели балета ни к одному берегу так и не пристали. Не прочитавший кучу книг об истории балета, Дягилеве и его окружении (а ведь и такого зрителя может ненароком в театр занести) увидит примерно следующее. После страстей в клочья между героем и дамой в черном на сцене суетятся пятеро мужчин и одна женщина. Двое оживленно жестикулируют – один дирижирует, у другого в руке, похоже, подразумевается кисть. Третий показывает азбучные па четвертому и женщине. А пятый, шествуя важно походкою чинной, непрестанно ко всем вяжется, чуть ли не тростью лупит. Что-то ему все время не нравится. И его можно понять.
Отличить одного героя от другого трудно, ибо ни пластической характеристики, ни индивидуальности никому не дано. Лучшие из труппы Большого театра, как ни стараются, не в силах спасти положение. Каждому сполна отвешено дежурных пируэтов, жете ан турнан, нервических диагоналей и «поющих» (неясно, правда, о чем) московских рук. Не очень-то помогают сориентироваться в происходящем и разрекламированные костюмы Игоря Чапурина. Впрочем, они в отличие от хореографической лексики хотя бы меняются: у артистов дягилевской труппы одни, у папарацци – другие.
Когда думаешь об эпохе Дягилева, о творческих и жизненных перипетиях великого созидателя, его соратников и противников, впору вспомнить толстовское: «Между ними сложные отношения, борьба добра со злом, такая духовная борьба, о которой вы понятия не имеете». В спектакле же все сведено к случайностям, капризам, немотивированным вспышкам гнева или истерикам. Вот Нижинский отшвыривает непонравившийся костюм и, подвергшись остракизму, впадает в безумие. Логично вроде, если знать дальнейшую судьбу гения. Он заворачивается в белое, точно в саван. Является Карсавина, уводя его незадолго до антракта словно бы в небытие. Во втором действии, однако, Вацлав как ни в чем не бывало продолжает репетировать и танцует с ней премьеру «Дафниса и Хлои». Блеклую и невыразительную, как и весь балет «Дягилев».
