Дарья Курдюкова
Дмитрий Булин. Нам это снится. Фото агентства «Москва»
Львиная доля проектов «Моды и стиля в фотографии – 2025» организована Фондом Still Art, активно выставляющим свою коллекцию в разных музеях и поддерживающим fashion-фотографов грантовыми программами, что и отражено в залах. В музейном атриуме Галерея Люмьер представила «От Битлз до Гальяно. Звездная одиссея Жан-Мари Перье». Но рейтинг корреспондента «НГ» возглавили другие выставки. Они работают на контрасте и по отношению к упомянутым, и относительно друг друга. В первую очередь это «Рино Бариллари: Король папарацци», и не из-за приезда фотографа в Москву и уж тем более не из-за папарацци.
Когда досматриваешь выставку 80-летнего Бариллари, оказывается, что ни «король папарацци», как якобы окрестил фотографа Феллини, ни перечень поломанных ребер, камер и попаданий в больницу из-за специфической работы – не главное. То есть, конечно, режиссеры, актеры и политики в основном не испытывали энтузиазма относительно подобных съемок. Степень неудовольствия в адрес папарацци в этой хронике тоже зафиксирована – его коллегами, но в сущности то, что сейчас привезено светского, выглядит весьма невинным, порой курьезным, как актеры и водитель такси, закрывающиеся от вспышек газетками. Ну, да, есть тут актриса, которая смачно мажет мороженым физиономию Бариллари, но о том, что утром она сочеталась браком с пожилым джентльменом, а вечером отправилась к бойфренду – узнаешь из комментария. Выставке дистанция в плюс.
Человеческие слабости более или менее однообразны во все времена, музею же нужен пульс эпохи. На другую от светского мира чашу весов кураторы Ольга Страда, Анна Зайцева и Мария Лаврова положили социально-политический кризис в Италии, сопровождавшийся, в частности, деятельностью леворадикальных «Красных бригад». Вот студенческие протесты в Риме 1968-го, направленные против инициированной правительством Альдо Моро университетской реформы. Спустя 10 лет он же инициировал голосование по вхождению в новое правительство коммунистов, вызвав недовольство очень разных сторон. Но похитили и убили Моро уже члены «Красных бригад», требуя выпустить из тюрем участников группировки.
Эта вторая половина выставки отделена от первой фрагментами документального фильма о Бариллари, но сделана так же подробно, что и первая, с комментариями о хронике событий – разве что динамично «скачущий» масштаб снимков прежней dolce vita тут отменен, а в кадрах трупы. Бариллари показывает, что у истории есть разные стороны медали.
Дмитрий Булин реальность не фиксирует, а трансформирует. «Мода и стиль» в его объективе пропущены через два проекта и два культурных кода – сюрреализм и сказку. «Нам это снится» – съемка прошлого года, сделанная к 100-летию манифеста сюрреализма и танцующая от характерных образов Дали, Магритта и прочих ловцов подсознательного. Второй проект «Между царствами» придуман к нынешней биеннале и вписывается в «сказочность», в последнее время ставшую очень востребованной. Плюс в том, что Булин, кажется, не пытается сымитировать, реконструировать или сойти за своего в каком бы то ни было из выбранных прошедших времен. Отталкиваясь от культурных кодов, будь то сюрреализм или сказка, он показывает отношение к ним из современности, с ее глянцевой не то что поверхностью, а часто и взглядом, словом, с ее другими идеалами. Видно, что это игра. Да, она обросла референсами («Песня Алконоста», например, с одной стороны, выдает кокошник, серьги, старательное звукоизвлечение, с другой – ракурсом очень походит на родченковского пионера-трубача), да, она иронична, как «Зыбь», в которую бросилась, вцепившись в булыжник, красавица в сарафане, или как «Выбор невесты», которая все та же самая скучающая девица, даже если ее помножить на пять и раз за разом усаживать на скамейку под стаей птиц. Стерильность языка, холодность, цинизм, заигрывание не со зрителем, но самодостаточная игра в набор культурных клише выделяют булинские проекты.
Новая серия цикла МАММ «Детективные истории из жизни музейного хранителя» – экспозиция на балконе, в которой Борис Мисаланди при помощи Никиты Малашенко рассказывает, как происходит атрибуция снимков из музейной коллекции, то есть про установление датировок, географии событий и т.д. В декабрьском «Огоньке» 1961 года был помещен снимок Исаака Тункеля со школьником, у которого в руках ферритовая память для ЭВМ: Мисаланди рассказывает, как изготавливали эти элементы и кем стал тот русоволосый мальчик. Он говорит о пузырьковой камере «Мирабель» в Институте физики высоких технологий в Протвино на фотографии Тарасевича – и о непонятном здании в центре Москвы на снимке Слюсарева, которое получилось идентифицировать за три года. Вопреки камерности этот проект востребован: показать часть музейной жизни не как результат, а в процессе поисков – хороший ход.
