Музей "ЗИЛАРТ" в Москве открылся тремя выставками

Первые выставки центра «ЗИЛАРТ»– преимущественно с первыми именами, что художников, что оформлявших проекты архитекторов. Фото Юрия Пальмина предоставлено пресс-службой музея

Музейно-выставочный центр «ЗИЛАРТ», открытый в одноименном квартале предпринимателями и коллекционерами Андреем и Елизаветой Молчановыми, со времени октябрьской пресс-конференции поменял название. Прежде он назывался «Коллекция» (см. «НГ» от 05.10.25), туманно намекая на собрание основателей – более 8 тыс. предметов, включая и авангард, и современное искусство, и искусство Африки, и декоративно-прикладное искусство. Помимо сменных экспозиций – их сейчас три – ставку делают на просветительскую программу. Например, 5 декабря Персимфанс с Ярославом Шварцштейном представят графический балет «Трапеция», интерпретацию прокофьевской партитуры 1925 года. Музей, конечно, во многом работает и на промоушен ЖК, прогулки по которому тоже стоят в событийном плане.

В «ЗИЛАРТе», кажется, все, от архитектора Сергея Чобана до художественного консультанта музея Александра Боровского, гордятся масштабами. И самого здания в 13 тыс. кв. м из меди и стекла, с простирающимся во всю высоту импозантным атриумом и экспозиционными залами с пятиметровыми потолками. И выставок открытия преимущественно с первыми именами, что художников, что оформлявших проекты архитекторов. На четыре основных огромных этажа искусства журналистам выделили около 1,5 часа, чтобы справляться с этим в весьма бодром темпе…

Если двигаться снизу, сначала вы попадете на двухэтажный проект куратора Александра Боровского «Шаг с пьедестала: скульптура в реальном пространстве», который Юрий Аввакумов архитектурно обыграл это идеей открытого хранения. Но снизу лучше не начинать.

Выставка эта самая долгая (до 5 июля, в то время как две другие – до 17 января), а кроме того, если начать сверху и к этому моменту уже устать, не так страшно. Изначально «Шаг с пьедестала» задумывался как знакомство с ленинградской и петербургской скульптурой. Но по ходу дела появились и московские скульпторы (Алла Урбан), а еще много разной живописи и графики (увы, безбожно бликующей). От Михаила Рогинского, Олега Кудряшова (ему отдана целая стена, и это хорошо), Юрия Злотникова, Ильи Кабакова, Эрика Булатова до неочевидного выбора в виде работ Константина Худякова или Анатолия Белкина. Складывается ощущение, что для тех, кто все это знал, знакомство окажется просто встречей. А для тех, кто не знал, оно не состоится из-за эффекта изобилия, возобладавшего над артикуляцией индивидуальностей и внутренних связей.

Так, член-корреспондент Российской академии художеств Дмитрий Каминкер со скульптурами-юморесками, «Спортсмен» Михаила Аникушина (плодовитого автора, среди многого прочего известного памятником Ленину на Московской площади в Петербурге), привет Афродите Книдской от Роберта Лотоша щедро экспонируются на одном этаже с костюмами-объектами Сергея Чернова поры «Поп-механики». Второй ярус неочевидной кураторской конструкции, сфокусированной на «беспредметности» (не всегда) и «оптичности», отдан в основном Алле Урбан. Ее первая большая персональная выставка прошла в 2021-м в Третьяковке, многое там показали, но сейчас – всего больше. Впрочем, инсталляции (в основном действительно беспредметные) и видео кажутся самой безусловно выверенной частью «Шага с пьедестала» в смысле непрерывности нарратива, медитативного погружения в материал, перебиваемого разве что работами Худякова и Файбисовича.

«Африканское искусство: боги, предки, жизнь» анонсировано как «крупнейшая в России выставка традиционного искусства Западной и Центральной Африки» и представляет собрание, формировавшееся почти 30 лет Михаилом Звягиным и купленное Молчановым. Тут оказываешься в лесу скульптур (более 1000 предметов), масок, ритуальных сосудов и напоминающих двери резных плит. Сценография Евгения Асса завораживает, в почти мистическом пространстве с расписными колоннами и разновеликими цилиндрическими пьедесталами уводя от музейного восприятия «экспонатов» (обновлявшие оптику модернизма в том числе через знакомство с африканской пластикой Матисс и Пикассо тоже вовсе не помышляли о музейности) один за другим к массовости. С точки зрения материала, поделенного на 11 глав о предках, посвящении, власти, войне и охоте, тайным обществам и т.д., это самый необычный проект, и остается сожалеть, что в отсутствие этикетажа буклеты с подписями готовы не были.

Проект «Dies Illa/Тот день» Гриша Брускин развивал 10 лет, разные части показывая и в Венеции, и в Москве, – и, по его словам, нынешней осенью завершил. То есть эта инсталляция тоже из числа самых масштабных. Но выстроенное Брускиным и архитектором Игорем Чиркиным пространство берет не масштабом, а погружением. Все здесь работает на то, чтобы максимально стереть грань между смотрящим и осматриваемым – в какой-то момент объекты свешиваются с потолка, превращаясь в облака навязчивых монструозных существ. Между апокалипсическим видением и тем, что происходит здесь и сейчас. Строчка средневекового гимна «День гнева, Тот день» в заглавии, в зале – мадригал Монтеверди, «Реквием» Алексея Сысоева, свет, выставленный так, что тьма норовит его поглотить, а где он вырывается вспышками, несет новую порцию страшных образов.

«Приют невинных» Александра Бродского зажил абсолютным контрастом и к кульминационному «Тому дню», и в целом ко всему показанному в музее (где, несмотря на отсутствие постоянной экспозиции, «Приют» числится с постоянной же пропиской, а не нуждающийся в представлении Бродский тем не менее представлен как создатель своего «первого городского дома» на «ЗИЛАРТе»). Приют сооружен на шикарной – иного слова не стоит подбирать – видовой террасе, на которой в этом столетии мог бы приземлиться Воланд. И с ней тоже составляет разительный контраст. Притулившийся кое-как сарайчик облицован рубероидом и деревянными рейками: за дверцей – еще две, за теми – петляние коридоров и каморок, комнатка с чахло льющимся на стол светом, на столе – чтоб сообразить маленькой компанией, на полках – перевязанные веревочкой книги. Терраса у этого скворечника своя: лестницы с площадками нанизаны одна на другую, повыше и еще чуть повыше. Ну, хорошо хотя бы, что общемузейная погоня за масштабом предполагает возможность эскапизма. Впрочем, за отдельный билет.