Геннадий Петров
Российско-американские переговоры длились пять часов и оставили больше вопросов, чем ответов. Фото Sputnik/Reuters
Завершилась «решающая неделя дипломатии» – так назвала ее верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Кая Каллас, имея в виду, что на этой неделе может получиться дипломатическим путем завершить российско-украинский конфликт. Ведь все так многообещающе начиналось! Неожиданно, когда, казалось, Дональд Трамп вернулся к политике своего предшественника Джозефа Байдена и теперь будет только принимать против России санкции и снабжать Украину оружием, надеясь на украинскую победу в неопределенном будущем, неизвестно откуда возник план урегулирования, суливший компромиссный мир прямо сейчас или, самое позднее, к Новому году.
Вначале текст из 28 пунктов был обнародован в Киеве, потом – в США (и там, и там его опубликовали люди, близкие к американской Демократической партии, то есть к оппонентам Трампа). Потом его начали обсуждать высокопоставленные чиновники из США, стран ЕС и Украины. Было несколько загадочных «сливов» в средства массовой информации. Самый резонансный – агентству Bloomberg, опубликовавшему транскрипт якобы «прослушек» телефонных разговоров помощника президента РФ Юрия Ушакова с главой Российского фонда прямых инвестиций Кириллом Дмитриевым и спецпредставителем президента США Стивеном Уиткоффом. В транскриптах на первый взгляд была сенсация, но на второй – ничего нового. Из них следовало, что «план Трампа» (как в прессе сразу же окрестили эти 28 пунктов) был создан с учетом российских предложений и что Уиткофф советует российской стороне чаще льстить Трампу, потому что лесть американскому президенту нравится (то есть он сообщил то, что и так знает весь мир). Было много рассуждений в прессе, много спекуляций и прогнозов. Кульминацией истории вокруг «плана Трампа» стал приезд в Москву Уиткоффа и зятя Трампа Джареда Кушнера, которому нынешний президент США, видимо, безгранично доверяет и отправляет туда, где ожидается дипломатический триумф. По окончании переговоров в российской столице выяснилось, что триумфа нет, впрочем, как и завершения российско-американского диалога. В Кремле какие-то предложения Трампа понравились, какие-то не понравились, и там готовы продолжить обсуждение. На дальнейшее обсуждение согласен и Трамп. А в остальном все по-старому: ни мира, ни перемирия нет, люди гибнут, санкции действуют и неизвестно, когда и как все это закончится.
Оценки того, чем была эта неделя неожиданно появившихся и несбывшихся надежд, даются разные. Если отвлечься от споров о них (заведомо бесплодных, ввиду недостатка у спорящих информации о закулисье переговоров) и посмотреть на то, что, так сказать, лежит на поверхности, можно констатировать факт: Трамп не свободен при принятии решений на российско-украинском направлении. Ему как минимум приходится считаться с наличием трех точек зрения, трех «правд» (ибо их сторонники, похоже, считают свои точки зрения истинами в последней инстанции, которые президенту неплохо было бы как-нибудь навязать) на конфликт Москвы и Киева и на то, как следует поступать хозяину Белого дома. Это «правда» американских оппонентов Трампа, «правда» европейских союзников США и «правда» части команды самого американского президента.
Миротворческие усилия Трампа странным образом «помирили» демократов с некоторыми его однопартийцами. Такие видные представители Республиканской партии, как бывший сотрудник нескольких администраций Белого дома Джон Болтон, сенаторы Митч Макконнел и Рэнд Пол, конгрессмен Дон Бэкон и ряд других, критикуют курс президента в отношении России в тех же выражениях, что и демократы. Для них Трамп – это в первую очередь дилетант в политике вообще и во внешней политике – в частности. Этим-де и объясняется его излишняя самонадеянность.
В пользу этого вывода выстраивается определенная система аргументации. В США повелось, что президентом избираются только те, кто уже имеет определенный опыт работы на выборных должностях. Есть представление, что, прежде чем переселиться в Белый дом, человек должен не один год потрудиться в нижней или, еще лучше, верхней палате Конгресса, на посту губернатора – а совсем правильно побыть за свою карьеру конгрессменом, сенатором и губернатором. Только это, как считается, дает необходимое понимание того, как функционирует американская политика, что в ней можно делать, а что – нельзя. Исключений, которые попали в президентское кресло, минуя эту школу американской демократии, за последние сто лет было два: неудачливый Герберт Гувер, избравшийся президентом в 1929 году, за полгода до биржевого краха, положившего начало Великой депрессии, и герой Второй мировой войны Дуайт Эйзенхауэр. Правда, Гувер все же имел опыт госслужбы. Будучи несколько лет министром торговли, он ассоциировался с экономическим подъемом 1920-х, поэтому и смог избраться. А исключение Эйзенхауэра объяснялось тем, что генералу, как решили американцы, проще завершить к 1952 году выглядевшую бесконечной Корейскую войну. Впрочем, и Эйзенхауэр перед президентством прошел тоже своего рода школу демократии: возглавлял НАТО. Один только Трамп из девелоперов сразу же подался в Белый дом. Причем попал туда в возрасте за 70 лет, когда люди не меняются и их поступки определяет только прежний жизненный опыт (в его случае – опыт бизнесмена). В первый президентский срок ему развернуться не дали, а во второй, когда под его контролем оказался Конгресс, Трамп начал действовать так, как давно хотел.
Его оппоненты видят ошибку американского президента в том, что он уподобляет внешнюю политику бизнесу. Дескать, российско-украинский конфликт для Трампа – это такой спор хозяйствующих субъектов, для разрешения которого нужен подходящий арбитр, способный предложить устраивающий всех компромисс и надавить на одну из сторон спора, если нужно, конечно. А Россия, учат американские оппоненты Трампа, нацелена не на компромисс. Она хочет потянуть время, надеясь, что борьбу на истощение Украина не выдержит, да еще стремится, пользуясь наивностью американского президента, натравить его на Владимира Зеленского и Европу. Поэтому, делают вывод американские антитрамписты, миротворчество пора сворачивать и возвращаться к политике Байдена.
Европейские союзники США – а страны Евросоюза и НАТО, за исключением Венгрии и отчасти Словакии, в отношении российско-украинского конфликта едины – публичных нападок на Трампа избегают. Слишком Америка важна для них, чтобы ссориться с ее президентом. Однако и они к его миротворчеству относятся с недоверием и даже с опаской. Поэтому европейцы при обсуждении всех вариантов плана Трампа неизменно выдвигали два условия: никаких обсуждений с Россией Европы без самой Европы и Украины – без Украины. Что их больше всего настораживает в американском президенте? Должно быть, не его неопытность во внешнеполитических вопросах, а, наоборот, подозрение, что он хорошо понимает, что делает, и сознательно подыгрывает Кремлю. В другом громком «сливе» минувшей недели, в журнале Spiegel, приводится транскрипт якобы сказанного французским президентом: при общении с лидерами европейских государств Эмманюэль Макрон назвал Трампа предателем. Может, конечно, он это и не говорил (так утверждает его пресс-служба), но так или иначе подобные характеристики разной степени категоричности в европейской прессе появляются – вместе с рассуждениями об авторитарных замашках Трампа и его пренебрежении к ценностям демократии.
О наличии третьей «правды» напомнил действием вице-президент США Джей Ди Вэнс. Он неожиданно вклинился в переговорный процесс. Министр армии Дэн Дрисколл, который вел переговоры и с украинцами (в Киеве и Женеве), и с некими представителями предположительно спецслужб РФ (в Абу-Даби), производит впечатление этакого Уиткоффа от вице-президента. Дрисколл тоже пришел на госслужбу из бизнеса, не работает в Госдепартаменте, а следовательно, не скован рамками должностных обязанностей и этикой дипломата. При этом его главный «актив» – близость к Вэнсу. С ним они учились вместе, дружат с тех пор, и Дрисколл явно пользуется покровительством вице-президента. Они – одна команда. А самого Вэнса весьма часто относят к антикитайски настроенной части команды Трампа, тем, кто рассматривает российско-украинский конфликт через призму противостояния с КНР.
Взаимоотношения США и Китая, и при нынешнем президенте, и до него, не описываются термином «холодная война». Они значительно сложнее и включают в себя элементы как сотрудничества, так и соперничества. Но в команде Трампа те, кто считает, что стратегической целью США должно стать ослабление влияния КНР, определенно есть. Их очень вдохновляет так называемая доктрина Киссинджера, составным элементом которой является представление о том, что Москве и Пекину нельзя давать сблизиться. Именно то, что США в 1970-х смогли сделать коммунистический Китай фактически своим союзником, эта часть трампистов считает залогом американской победы над СССР. Поэтому ей крайне не нравится рост влияния КНР на Россию после 24 февраля 2022 года. США особенно нечего предложить председателю Си Цзиньпину за отказ от углубления сотрудничества с РФ. То, что китайцы воспримут как равноценный обмен (в первую очередь сдачу Тайваня), Трамп не даст. Да и слишком интересно и поучительно, должно быть, председателю Си наблюдать за тем, что бывает, когда кто-то бросает Западу вызов. «Когда два тигра дерутся в долине, мудрая обезьяна сидит на дереве и наблюдает», – этим изречением, приписываемым Мао Цзэдуну, адекватно описывается китайская внешняя политика на протяжении многих лет.
Отсюда вывод, который делается антикитайски настроенными трампистами: надо попробовать сблизиться с Россией. С их точки зрения, это вовсе не обязательно предполагает отказ от поддержки Украины – хотя, если станет выбор между Москвой и Киевом, надо выбрать Москву, препоручив Европе дело помощи украинцам. Достаточно иметь в виду, в чем заключается конечная цель американской политики в отношении России, и действовать в зависимости от обстоятельств.
Таким образом, Трампу придется учитывать при принятии решений наличие этих «правд». А еще – мнение американских избирателей, большинство которых (это касается и республиканского электората тоже) поддерживает Украину. И держать в уме собственную «правду»: рейтинг Трампа падает, и он может легко потерять контроль над Конгрессом на выборах в ноябре 2026 года (а там, кто знает, может и пост президента), если к этому времени ему не будет сопутствовать успех – хотя бы в виде завершения его усилиями далекого от Америки, но важного для судеб всего мира конфликта.
