Экономика шагреневой кожи

Спор между российским Минфином и Министерством экономического развития о возможностях наполнения бюджета во многом сводится к гаданиям относительно цены барреля нефти в перспективе нескольких лет. Именно это обстоятельство должно и определить приоритеты по поводу того, как тратить бюджетные деньги. Другими словами, тратить до последнего деньги суверенных фондов – резервного и Фонда национального благосостояния – или пойти на существенное сокращение бюджетных расходов. По сути дела, встает вопрос: где взять деньги прежде всего для инвестиций? Ведь сегодня санкции препятствуют российскому бизнесу получать дешевые кредиты за рубежом. Конечно, есть и озвученный недавно вариант «Столыпинского клуба», сводящийся к включению печатного станка для финансирования инвестпроектов. Последний вариант, правда, грозит раскручиванием спирали инфляции и развитием других негативных процессов в сфере финансов. И не только –  этот вариант окончательно изолирует Россию от мировых финансовых рынков. Другой вариант, которому ожесточенно сопротивляются нефтяники, связан с увеличением налоговой нагрузки на нефтегазовый сектор, поскольку это резко снизит их инвестиционные возможности в новые проекты. Относительно изменения налоговой нагрузки на сверхбогатых и просто богатых в России сейчас говорить не принято.

Следовательно, вопрос формулируется следующим образом: когда и на каком основании экономика России начнет расти? Глава Минэкономразвития России Алексей Улюкаев  не так давно заявил, что при цене на нефть в 40 долл. за баррель экономика России начнет расти только с 2018 года. Он полагает, что цены на нефть на уровне около 50 долл. за баррель продержатся как минимум несколько лет. Состоявшаяся на днях дискуссия в рамках нефтегазового диалога в ИМЭМО по теме «Низкая мировая цена на нефть и ее последствия для нефтегазового сектора России» показала, что как российские ученые, так и практики из таких нефтегазовых мировых гигантов, как BP, с большим сомнением относятся к возможности увеличения цены нефти до приемлемого для российского бюджета уровня в ближайшие годы. Но необходимо учитывать, что, по мнению Владимира Дребенцова, вице-президента BP Russia, спрос на нефть до 2035 года будет расти. Низкие цены, считает он, стимулируют высокий спрос. Однако вопрос, в какой точке спрос и предложение будут сбалансированы, он практически оставил без ответа. Дело в том, что на цену нефти влияют многочисленные факторы, в их числе и технологический прогресс при добыче сланцевой нефти, которая, по сути дела, и привела к нынешней ситуации, и политика ОПЕК, и, что самое главное, состояние мировой экономики. Через три–пять лет, полагает он, при наличии спроса с начала 2017 года цены могут выйти на уровень 80 долл. за баррель. Но в долгосрочном плане значение будут иметь совершенно иные, не связанные с нефтью технологии, например создание соответствующего аккумулятора для электромобилей. 

Все подобные выкладки говорят о том, что пресловутая «голландская болезнь» действительно в России перешла уже в стадию ресурсного проклятья. В связи с этим для России необходимо, как отмечали участники дискуссии, принципиальное изменение механизмов инвестирования. Ведь пока в России только доходы от экспорта формируют объемы инвестиций в основной капитал. А это означает несовершенство механизмов финансирования воспроизводственных процессов в экономике. Принцип девальвации, к которому прибегает периодически сейчас Центробанк и на который, по сути дела, уповают, апологеты «Столыпинского клуба», – сильное «лекарство», но не панацея от всех наших проблем. Альтернативой на данном этапе могло бы быть заемное финансирование и наращивание внутреннего долга. Другими словами, для России необходим поиск более сложных механизмов для повышения инвестиционной активности, чем те, которые сейчас предлагаются в публичных дискуссиях.