Цифровое общество по версии Минюста и Росфинмониторинга

Коллаж НГ-Online

На этой неделе Минюст продолжает работать над пополнением реестра иноагентов. В целом это 801 позиция, но актуальных немного меньше, статус иноагентов все-таки иногда снимают. Прежде большая часть исключений производилась после самоликвидации организаций. Теперь появились случаи прекращения данного статуса в отношении физических лиц.

Однако скорее всего это не более чем профилактика среды нелояльных, которым показывают примеры возвращения отдельных персон в разряд благонадежных граждан. И те потом сполна отрабатывают такие решения в публичном пространстве, критикуя иноагентов и их западных кураторов. Похоже, вся борьба с этими врагами власти представляет собой попытки контролировать или ограничивать информпространство.

То есть каждое пополнение реестра Минюста – это как бы препровождение людей в некий цифровой острог. Государственная машина едет медленно, но верно именно по тем, кто обладает каким-то медийным влиянием на общество или хотя бы его часть. И задача в том, чтобы убедить либо заставить потребителей политически вредного контента ограничивать себя в свободе его дальнейшего распространения.

Само по себе включение в иноагенты по-прежнему не наказание, хотя за злостное несоблюдение обязательной маркировки уже есть и уголовные дела, и приговоры. Но такие иноагенты обычно уже за границей и не слишком от того страдают. И, например, многим нелояльным деятелям культуры и искусства не полностью перекрыты возможности зарабатывать внутри страны. Постепенно барьеры, конечно, поднимаются, но пока за пределами РФ продолжается праздник непослушания. То иноагенты свой съезд проведут, то устроят флешмоб по выдвижению в депутаты прямо из-за рубежа.

Между тем у власти есть куда более грозное оружие – перечень организаций и физлиц, в отношении которых имеются сведения о причастности к экстремистской деятельности или терроризму. В списке Росфинмониторинга сейчас 551 название организаций и почти 14,5 тыс. людей. Всем фигурантам этих списков сразу блокируют финансовые ресурсы, отказывают в банковских услугах и т.п. Это уже действительно что-то вроде каторги, которой отчасти не могут избежать и политэмигранты.

Сама формулировка о неких имеющихся сведениях и причастности говорит сама за себя. Под таким предлогом можно записать в запретный перечень практически любого гражданина или, наоборот, почему-то этого не сделать. Скажем, один деятель левого движения еще только под следствием, но в список Росфинмониторинга уже включен, а, например, персонажа из ультрапатриотического лагеря там нет, хотя он уже и осужден. А еще один политэкстремист, который вообще-то умер, все равно остается под баном – видимо, предполагается, что дело его живет.

Реестры Минюста и Росфинмониторинга теперь роднит то, что в обоих все больше именно физлиц, а не организаций. А у людей никак не получится, допустим, перерегистрироваться или действовать без образования юрлица. Поэтому когда стало известно, что готовится закон о приостановке оказания услуг связи абонентам, чьи счета арестованы, сразу возникла аналогия уже с так называемой гражданской казнью. В прежние времена власти публично отнимали у человека права его сословия и лишали состояния, а потом делали с ним все что хотели.

Надо ли говорить, что сегодня многое из таких прав, само существование индивидуума жестко завязаны на сетевое пространство и беспрепятственный доступ в него и к его сервисам. Кстати, не случайно комплекс мер против иноагентов развивается прежде всего в той же цифровой сфере. Взять хотя бы предложение ограничить финансовую сторону авторского права опять же с помощью интернет-блокировок.