Олег Головин - Исраэль, сегодня мы сидим в московском кафе. Завтра вы уже будете докладывать на какой-то конференции в Вене, а послезавтра, возможно, полетите в Бронкс. На ваш взгляд, взгляд человека мира, такого троцкистского глобалиста в хорошем смысле слова, что больше всего напоминает Россия из вашего туманного далека?
- Приведу мой любимый пример: ты гладишь кошку, думаешь, что ты получаешь удовольствие; кошка думает, что ты пришел для того, чтобы ее погладить; а блоха, которая сидит на ней, так и вовсе думает по-другому. Сложно сказать, что происходит на самом деле. Достаточно много путешествуя по миру, я вижу отношение людей разных национальностей к тому, что происходит в России. В глазах большинства из них Россия выглядит этаким спокойным далеким болотцем. И только в последнее время это "болотце" зашевелилось, забулькало. Испокон веков страдающая проблемой банального отсутствия альтернативы, Россия наконец эту альтернативу получила. Сегодня весь мир, замерев, находится в ожидании, поддержит ли Россия США в войне с Ираком или нет. Потому что то, что ожидается в Ираке, многими уже сегодня трактуется как Армагеддон. В этой ситуации ключевую роль играет, на чьей стороне окажется Россия.
Но Россия напоминает больного, который после тяжелой болезни пытается встать с постели. Инсульт случился 12 лет тому назад, когда рухнул Советский Союз. Наши общие противники мечтают превратить Россию в большой Кувейт, таких огромных размеров Люксембург.
- Мы много любим говорить о своей духовности. Как вы считаете, роль литературы в России по-прежнему высока?
- Русские все-таки по-прежнему читают больше всех. Ведь вся американская литература, как ни крути, находится на дальних полках магазинов по безумным ценам. В России народ читает, и это очень важно. Более того, народ пишет. Самым интересным писателем в России, а может быть и в мире, не побоюсь назвать Владимира Сорокина. Я большой поклонник его таланта, считаю, что "Голубое сало" - вещь уникальная. Я восхищаюсь его смелостью, которая, кстати, оказывается не всегда понятна читателю. Даже когда пересказываешь его пьесу "Свадебное путешествие", любого западного читателя кондрашка хватит.
Продолжает писать Лимонов, и это очень хорошо. Мне понравился последний роман Александра Проханова "Господин Гексоген". Сейчас я считаю, что можно абсолютно ответственно, во всеуслышание заявить: русская литература есть и будет. Это только после 1991 года было ощущение, что литература больше не нужна, надо только торговать булочками.
- Все ли популярное пошло?
- Пелевин, Сорокин популярны, но отнюдь не пошлы.
А то, что пишут Татьяна Толстая или Акунин, - это пошло, но насколько популярно? Попытки смотреть на народ сверху вниз, мол, если народу нравится, ничего в этом хорошего быть не может, я считаю неправильными.
- Если в советское время в искусстве у нас был соцреализм, то под каким названием современный период может войти в историю?
- Скорее как бунт. Бунт в самом хорошем смысле слова.
- А если говорить о содержательной части нашей литературы?
- Если говорить об идейной наполненности произведений, то самым мыслящим писателем я бы назвал Пелевина. Это писатель настолько глубокой мысли, что далеко не сразу, не в ущерб ему будет сказано, до тебя начинает доходить вся глубина построенной им конструкции. Я недавно по своей электронной базе некоторым моим знакомым разослал маленький кусочек пелевинского "Чапаева и пустоты", письмо Че Гевары. Когда я это делал, у меня было ощущение человека, закладывающего бомбу.
- В плане идейности и потенциала в ближайшем будущем генерировать безумные революционные идеи, на ваш взгляд, кто более способен - молодая Россия или все-таки старушка Европа?
- Есть живая мысль во Франции и в Германии. Разумеется, есть таковая и в России. Я вам более скажу, живые идеи есть и в Америке. Она сейчас напоминает определенный эквивалент Советского Союза 1934 года, времени "съезда победителей". Там сейчас, я надеюсь, уже наступил апогей неолиберальной диктатуры. Им кажется, что они стоят на пороге великих свершений. На самом деле это уже начало конца. В плане литературы хочется надеяться, что что-то стоящее появится, однако нельзя забывать, в каких ужасных условиях работают наши американские коллеги. Там же сейчас настоящая диктатура и цензура! Как при Сталине, только наоборот. Как при Гитлере, только в другую сторону. А для литературы, сами понимаете, это далеко не тепличные условия.
- Перефразируя известную фразу, может ли собственных Робеспьеров еще родить Россия?
- Вернемся к образу выздоравливающего больного. Нет ничего странного, что человек, не так давно переживший инсульт, не бежит на улицу заниматься физкультурой.
- Скоро больной поправится?
- Это вещи, которые зависят и от вас, и от нас. От всех людей, которые пишут. Ведь болезнь - это в первую очередь дух.
- Откуда взяться новому Робеспьеру?
- На мой взгляд, взгляд человека, который все время шел на гребне революции, если сейчас что революционное и есть, то это может быть только в мире ислама. Оттуда сейчас идет огромный жар. Это не может не отразиться и на России, хотя бы в силу того, что Россия граничит с исламским миром.
- Каковы последние откровения исламских художников?
- Искусство и революция всегда идут вместе. Самое интересное кино сегодня делается в Иране. Если говорить о литературе, то, наверное, самыми интересными за несколько лет являются книги турецкого писателя Орхана Памука. Даже антиисламские книги, вроде Салмана Рушди, являются прямым порождением ислама.
- На Россию в мире смотрят по-прежнему исподлобья или уже по-другому?
- Главными задачами тех сил, которые ведут Америку, является тотальное уничтожение духа как такового. В этом плане они априори настроены против любого носителя духа, черного, красного, белого или зеленого. Задумайтесь над следующим фактом: после Второй мировой войны, где столкнулись два заряженных мощнейшим духом носителя, после того, как пал нацизм, великий по эстетической силе дух, через 45 лет пал и красный дух, оставив мир на пожирание пошло-мещанской буржуазии. В итоге победила антидуховность. Положение надо исправлять. Сегодня этот американский колосс на глиняных ногах озирается вокруг в поисках носителей духа и вдруг замечает, что на земле еще остался целый ряд стран, где люди молятся Богу, а не бегут в магазины. Само понятие Идеи, Бога, Веры противопоказано Америке, поэтому она так ревностно наблюдает за присутствием этих компонентов у других наций. Именно этим оправдан удар по исламу.
Кто сказал вообще, что ислам наступает? Ислам обороняется! Так же, как и Советский Союз никогда не наступал, он только оборонялся. Сила, которую православный человек может назвать "Князь мира", хочет покорить весь мир. Для людей, принявших парадигму "Князя мира", не существует абсолютно никакой разницы в этом отношении между Россией и странами ислама. Все страны за пределами Запада - для них одно и то же.
