Юлия Качалкина А он и глаголов не понимает. И вообще на театр (считай - мир) смотрит пристальным взглядом инопланетянина: вот пришли одни люди, сели в темном зале и делают вид, что их - нет. А если бы и были, то все равно - в условном времени "никогда", где и мобильником не воспользуешься.
Евгений Гришковец - драматург, а теперь и прозаик, в минувший вторник встречался со своими поклонниками и друзьями в книжном магазине "Букбери". Народ еще за полчаса до начала (и за полтора часа до приезда опоздавшего) лепился по книжным стеллажам, пытаясь сесть поближе, и сплетничал.
Что лучше Гришковца читать, чем смотреть. Нет, лучше его смотреть в кино, а не на сцене. Нет! Лучше - слушать все равно как, лишь бы слушать. Оказалось, Гришковец - идеальный повод поговорить о Гришковце. Возможно, именно в этом - метафизика его творческих дел. Спорили, искали параллели и┘ фактически провели вечер без присутствия героя.
И тем не менее он был. Пролетом из Праги, где вчера выпал снег, куда-то в Европу.
Выхваченный из промежутка между пресс-конференцией в Брно и спектаклем на Страстном. Хотел прочесть рассказ "Спокойствие", но заговорил вдруг о Бахтине и радости создания текста, о чем и собирается снять документальный фильм.
"Когда пишешь - читаешь книгу, которой еще нет". Начал, было, выворачивать свою "Рубашку" (недавний роман), да рассказал про бессмысленность антрактов. Потому что┘ Ну что делать человеку, если у него сначала пьеса, потом десять минут не понятно чего и снова пьеса?
Умение Гришковца ставить понятия в предельные обстоятельства смешит, как будто с вами шутят. А на самом деле когда-то приехавший из Кемерово человек все делает всерьез.
Даже вынужденную импровизацию.
Константин Ремчуков 