Октябрь уж наступает

Новый мир

Инна Лиснянская. Без тебя. Стихи

"Медленно я из своих выбираюсь потемок, / Медленнее, чем куст из могильных костей. / Рыжий котенок, зеленоглазый котенок / Розовой лапкой мне намывает гостей. / Пусть же приходят - ответным привечу светом, / Белым вином на столе, от смолы золотом. / Пусть же приходят - мы вспомним на свете этом / Тех, кто о нас вспоминает на свете том".

Владимир Маканин. Могли ли демократы написать гимн. Рассказ

Акт любви под звон политики. А также холодильника, бутылок и телевизора. Тоже, разумеется, соседских... Очень хороший рассказ: "Не жмись же, Лельк. Дай┘ Дай как следует". Лиля Сергеевна на миг застыла. Утомлена┘ А возможно, ее парализовал нечаянный глагол дай. Да еще дай как следует. Тогда поддатый (тяжело двигающийся) Н. сам направился к холодильнику. Рослый, здоровенный мужчина сам склонился к белой пещере и вынимает оттуда еды. Много!.. Еще┘"

Виктор Куллэ. Пчелиные числа. Стихи

"Мои года под горку катятся / с веселым лязганьем трамвая. / А я ползу, как каракатица, / за ними вслед не поспевая..."

И нечего за ними спешить. Поговаривают, скоро в Москве отменят трамваи. Честное слов, ради поэта Куллэ и трамваев не жалко.

Александр Кушнер. Мимо жимолости и сирени. Стихи

"He люблю Переделкина: сколько писателей в ряд / Там живут за заборами!.." Абсолютно прав Кушнер, хотя и ленинградец.

Александр Мелихов. Чума. Роман

Городская бытовуха. Только не советская, а постсоветская. Поэтому не "обмен" или "гараж", а - перестройка, Тель-Авив, наркотики, СПИД. Люди, впрочем, не меняются: "Купленный по дешевке холодильник "секонд-хенд" был безнадежно сломан, так что ходить за продуктами приходилось ежедневно. Витя покупал в основном молоко для корнфлексов да готовые шницели для жарки. Новых блюд он избегал: ивритские иероглифы разобрать было совершенно невозможно, а тащить с собою Юрку - больше нервов потратишь на уговоры. Как-то Витя приобрел, ему показалось, кебабы, а оказалось, что это свернутые бедуинские лепешки, выпекать в золе двенадцать часов┘"

Дмитрий Полищук. Мастер пения. Стихи

Без обычных для Полищука усложнений и ухищрений. По-человечески хорошо. Всегда бы так: " И было утро, и было лето. / Лежала рядом, совсем раздета, / совсем раскрыта, еще спала ты, / и были губы холодноваты. / Плыла улыбка еще без тела - / а тело было тепло и бело".

Юрий Кобрин. Сиреневый хутор. Стихи

Всех тянет в Москву, в Москву. А Кобрина почему-то на хутор: "На хутор, в зеленые ветки, / чтоб дома с тоски не завыть, / деление раковой клетки / на воздухе остановить..." Ну, если так, то дай бог┘

Александр Солженицын. Леонид Леонов - "Вор".

Блестящее - почти без придирок - эссе. Нечаянная (надо полагать) двусмысленность заголовка и та не мешает.

Антон Уткин. Рассказы

"Хотелось плакать от этого чувства, сознание неслышно бредило бродячей блоковской строкой: "...радость будет... в тихой гавани все корабли..." -и, убаюканное, незаметно окуналось в сон и лежало на его волнистой поверхности, как просроченный билет на просвеченной солнцем воде". Сон разума┘

Лидия Григорьева. Прекрасная чужбина

Живущая в Великобритании поэтесса - о цветах и людях, об Англии и метро "Сокол". Не все стриги, что растет. Не все, что с шипами, - роза. "Надо набраться терпения и подождать. Может, и в России со временем все образуется. Может быть, не только на Британских островах, среди вечнозеленых лужаек, но и в родимой стороне жаждущие новых перемен в жизни люди со временем укоренятся и даже дадут плоды, пригодные к употреблению".

Алла Латынина. Старшая дочь короля Лира

Хорошая критика лучше любой прозы. Потому что писатель все выдумывает, да еще и выдумать-то норовит всякую гадость, а тут все родное, тысячу раз виденное: "Когда тебе с широченной улыбкой протягивают газету, где про тебя написана какая-нибудь гадость, остается только надеть на свое лицо такую же улыбку и принять подарок. На этот раз, довольно посмеиваясь, Владимир Бондаренко протянул мне книгу "Красный лик патриотизма", торопливо надписав: "Алле Латыниной дружески для полемики". Взяла, конечно. Ну, насчет того, чтобы "дружески", - лукавство". Почему же лукавство? Скорее уж "для полемики" - лукавство.

Знамя

Константин Ваншенкин. Единственный собеседник. Стихи

Небольшие стихотворения о том о сем: "Вывозящая кривая / Запоздалого трамвая. / Слева нежная щека. / Поцелуй исподтишка".

Александр Кабаков. Все поправимо. Хроники частной жизни

Жизнеописание московского стиляги и спекулянта. Сначала все хорошо, потом дело портят комсорги и гэбисты, что приводит героя к нравственному выбору. И герой его делает. Неплохой материал для телесериала.

Александр Левин. Прохладки с крылышками. Стихи

Стихи без рифмы хороши, в рифму - не очень. Приятное исключение: "Он умирал лежа. / Вышел во двор лежа, / видит: идет Леша, / страшный, как суд Божий".

Марина Вишневецкая. Из книги "Опыты"

Два монолога. Бабушка вроде тех, что у подъезда, и девушка, спасаемая мировой культурой. Разный язык, разные проблемы и один автор: "А мне лично Путин даже очень нравится. Молодой, симпатичный, независимый такой".

Алексей Алехин. Поэт и муза

Большое сатирическое стихотворение, в котором перед читателем проходит парад муз, традиционных символов вдохновения, которых автор представляет объектами плотских вожделений поэтов.

Елена Шварц. Трогальщик. Рассказ

Об одном художнике по имени Никодим, который был одержим желанием в буквальном смысле прикоснуться к чему-нибудь священному. В руке от таких прикосновений накапливалась Сила, но художник растратил ее на сущий пустяк.

Николай Якимчук. Феллини, Гоголь и другие. Конспекты романов

Что-то вроде митьковского лубка, на котором митьки спасают Маяковского от самоубийства. Конспекты построены на штампах восприятия того или иного культурного персонажа, от Басе до Хармса, и поэтому легки и ироничны.

Вадим Баевский. Сны моего детства

Известный литературовед рассказывает о том, как он виделся с Олешей и Мейерхольдом. Делает он это единственно правильным способом: будто бы все эти встречи ему приснились.

Давид Самойлов. "┘И был доверчив". Стихи

Хорошие стихи под рубрикой "Архив". "Не зря с тобою целовались / Его коварные уста. / Чтобы надежды не сбывались. / Чтоб зря текли твои лета".

Александр Твардовский. Рабочие тетради 60-х годов

"Можно подумать, что если бы я не пил, то сделал бы еще больше и лучше во много раз, но я знаю, что это не так, и тут уж ничего не попишешь. Сложился такой ужасный ритм приливов и отливов, когда вслед за беспамятством, бездельем и пустоутробием "вождения медведя" и вслед за мучительным "переходным периодом" наступал всегда большой душевный подъем, упоение трезвостью, ясностью, возродившейся силой. Только с годами "переход" становился все труднее и труднее".

Октябрь

Ольга Белова. Егорка. Рассказ

Непритязательная, спокойная проза. Советская деревенская жизнь, дети и их взрослые проблемы: "Теперь, засыпая, Егорка мечтал о том, как станет моряком и будет плавать на большом красивом пароходе. Хорошо, что пароход большой, думал он, можно всех взять покататься - и мамку, и бабушку, и Колобков с их матерью - вообще всех деревенских. Небось, никто не откажется..."

Александр Климов-Южин. Без Чука и без Гека. Стихи

Действительно, и без Чука и без Гека. Они бы в гробу перевернулись от этой северянинщины: "За зебру муара, / За чары бегущих теней, / За то, что, как мара, / Царила над ночью моей. / За лоно в ладонях, / За локон, за выгиб спины, / В лопатках сведенных / Мои умещаются сны".

Давид Маркиш. Белый круг. Роман

Семейная сага. Художники, картины, Израиль, Новосибирск... "- А как вы думаете, голубчик, - коснувшись вытянутым пальцем плеча больного, с любопытством спросил главврач, - Бог - есть?

- Есть, - сказал Кац.

- А какой он? - продолжал вкрадчиво допытываться Левин. - Добрый? Злой?

- Веселый..."

Окончание следует.

Евгений Попов. Три вождя.

Воспоминания о Сталине, Хрущеве и Брежневе. Трогательно, наивно, остроумно. Ностальгия, анекдоты, тоска. Плохо было, но все-таки детство. Глупо и пошло было, но все-таки юность. Дурацкое время, но жизнь-то одна, ничего уже не отменишь. Жаль расставаться с прошлым, даже смеясь: "Один мой знакомый клятвенно утверждал, что его жена поехала в командировку в Набережные Челны еще до смерти Генсека, а когда его похоронили и знакомый по случаю отсутствия жены и Генсека пьянствовал с друзьями и посторонними женщинами, среди ночи раздался телефонный звонок и строгий голос из трубки сказал: "Сейчас с вами будет говорить Брежнев". Пьяницы оцепенели, лишь в следующую секунду поняв, что с ними говорят не с того света, а из переименованного города..."

Ирина Василькова. Грустный виноградник. Стихи

"Крыло льняного полотна, / волос разбойных рыжина, / печальный дикий глаз, / и нимб антоновкой пропах, / и саксофон в его руках / наяривает джаз..." Это про кого, про Клинтона, что ли?

Сергей Залыгин. Заметки, не нуждающиеся в сюжете

К 90-летию со дня рождения. Продолжение. Действительно, не нуждаются в сюжете. Потому что и время интересное, и те, о ком пишет Залыгин, любому известны и интересны. К тому же здесь не только воспоминания, но и размышления о литературе и писателях, грусть по утраченному - хорошие мемуары всегда больше чем просто мемуары. Перед нами как раз тот самый случай,

Марио Карамитти. Моды и перспективы. Сегодняшняя русская литература в Италии и из Италии

Как и следовало ожидать "...в первых рядах - вышеупомянутые Акунин и Маринина, создающие массу. А потом и еще одна не столь малочисленная группа: от Эппеля до Улицкой, затем Толстая, Отрошенко, Шаров, Кураев, Слаповский, Болмат, Бакин, Курков, Михаил Кононов. И весь переводимый Пелевин..." Плюс бальзам на раны небезызвестной "молодежной" организации: "...следует, однако, отметить отсутствие Виктора Ерофеева и Сорокина".

Эдвард Радзинский. Начало театрального романа

"Я рыжий и, как положено рыжим, мстительный", - пишет Радзинский. Так что (на всякий случай) этой цитатою и ограничимся. Хотя текст, конечно, замечательный...

Дмитрий Пригов. Где мы живем и где не живем

Как всегда, великолепен, блистателен Дмитрий Александрович Пригов. О чем бы ни писал. Данный опус помещен в раздел литературной критики, хотя лучше бы просто ввести рубрику "Пригов пишет..." или "А вот Пригов считает, что..."

Дружба народов

Расул Гамзатов. Пяти континентов дороже пять тоненьких пальцев ее┘ Стихи. Перевод с аварского Елены Николаевской

Публикация приурочена к 80-летию поэта. "Теперь скажу уверенно и смело / То, что я понял в веренице дней: / Легко сыграть мне Гамлета с Отелло, / Насколько же Гамзатова трудней".

Светлана Максимова. Хождение за три солнца. Венесуэльские хроники

Прямо беда с этой Южной Америкой. Только возьмешься про нее писать, как - бац! - магический реализм. Куда от него деваться? "От слез и марихуаны взгляд старика все больше расплывался и наконец совсем потерялся┘ Взгляда не стало┘ Остались только стук молотка по железу и эта намыленная петля, с которой он и сам не знал, что делать, и эта мысль, которую, как гвоздь, вколачивал кто-то ему в голову".

Григорий Корин. Дух внезапного родства, узнаванья, удивленья. Стихи

"Как всегда, буду в восемь. / Ты увидишь в окне / И меня и авоську / С апельсином на дне".

Елена Холмогорова. Трио для квартета. Маленький роман

Автор трех книг исторической прозы написала о современности. Героиня - немолодая женщина, но еще в форме. Работает в издательстве. Любовник с достатком выше среднего. Но по-настоящему ее любит другой, врач по профессии. Семейный роман с элементами романа-карьеры.

Александр Ревич. Потом был свет и солнце за окном┘ Стихи

"То ли юноша, то ли старуха / в пышных девичьих темных кудрях. / Странный образ бездомного духа, / на детей наводящего страх". Кто это? Правильно, Блок.

Гурген Маари. Два рассказа. Перевод с армянского Нелли Мкртчян и Георгия Кубатьяна

Писатель Гурген Маари (1903-1966) провел в заключении 17 лет. Рассказ "Армянская бригада" о том, как заключенные армяне выбирали себе бригадира и не выбрали. Невеселая притча.

Фридрих Горенштейн. Маленький фруктовый садик. Повесть

Об одной вечной теме.

"- Вы имеете в виду антисемитизм? - понизив голос, спрашивает Лазарь Исакович.

- Нет, я имею в виду зубную боль┘

- Но это все-таки излечимо, - говорит Лазарь Исакович".

Георгий Ефремов. Желтая пыль. Заметки о Давиде Самойлове

"А по-моему, как раз Давид и был человеком славы. Общественным, социальным, компанейским - как ни называй. Не мог без людей, без мыслей о них, без их слов - учасобрения. Его жизнь сопровождал какой-то смутный и неотступный гул - леса, или моря, или толпы?.."

Звезда

Игорь Ефимов. Новгородский толмач. Роман

Начало романа о толмаче Стефане Златобраде, который в XV веке прибыл в Новгород с целью выведать наши военные хитрости. Повествование - это его письма начальнику, приемной матушке и дневник. Русские, как обычно, кажутся нелепыми варварами. Надеемся, что к концу романа мы сможем обратить героя в нашу веру. Аминь.

Михаил Окунь. Стихи

Про расставанье, про время года осень: "Поддаваясь простительной слабости мигу, / Сизой водки "Рахманинофф" стопку налей. / Ты уже в сотый раз дочитал эту книгу, / Ничего не осталось от темных аллей".

Людмила Агеева. Бедная Лиза. Рассказ

У Карамзина-то девушка, а здесь - бабушка. Вот и вся разница.

Людмила Черная. Главная книга

О мытарствах с изданием книги "Преступник номер 1" про Гитлера. "Политиздат", "Новый мир" и др. Словом, Советский Союз. Парадокс в том, что когда Советского Союза не стало, то отрывки из этой книги были использованы в качестве послесловия к русскому изданию "Майн кампф".

Денис Датешидзе. Стихи

Разнообразные проблемы лирического героя, проживающего в городе: "Неся в себе свою простуду / (Подозревая в сотый раз / Чего похуже...). Все, повсюду / Меняется, не видя нас".

Николай Остожин. Стадион. Рассказ

Вроде все как у всех: герой - беспомощный интеллигент, сын у него - наркоман, друг - бизнесмен, денег - нет. Однако рассказ хороший. "Дома Ключников (в основном в уборной) наслаждался одной литературой, в школе же преподавал несколько иную".

Дмитрий Тарасов. Потерять и найти. Рассказ

Еще одна вариация на тему богатства и бедности. Некоторая сумбурность повествования искупается элегическим в кладбищенском смысле финалом.

Элла Медякова. В страсти, раскаленной добела, или Земля для двух людей

Жизнь, стихи Ахматовой и сама Ахматова: "На прощанье она мне подарила зелененькую коробочку с духами. Но в гости на чай больше не позвала. Видимо, неинтересной я ей показалась".

Александр Генис. Пир во время чумы

Размышления по поводу банкетов на Ялтинской конференции 1945 года: "Власть, считавшая себя абсолютной, на самом деле могла себя реализовать лишь на отдельных, ритуально выделенных фрагментах социального пространства - на сакральной территории храмовых участков, где располагался вождь или его истукан".

Валентин Красногоров. Альфред Нобель - легенды и реальность

"Швед, почти никогда не живший в Швеции; инженер, не учившийся в школе; академик, не публиковавший научных работ; мечтатель с расчетливостью дельца; глава мирового концерна, отдавший свое состояние человечеству; владелец пороховых заводов, завещавший средства на премии мира..."