Чтобы проще лезть на стену

Что там снаружи, за окном? Да какая разница. Фото Евгения Никитина

прикрыть голый бетон

пыльным ковром

чтобы было проще

лезть на стену

Кроме этого изменения концентрации жанра, существенных перемен в образе лирического героя в его настроении я не нашла. Разве что дрейф от того, что называют «депрессивным», к тому, что именуется «меланхолической рефлексией»: улучшение, посветление. Но ведь это не профессиональные категории. Детско-игровое начало, призрачный мир теней на ночнике превращается в лирическую акварель:

девяносто девятая салфетка

улетает в урну

насморк все-таки

крайне жесток

ко всему

когда и что его обидело

что он заставляет всех

лить сопли слезы…

Матвей Цапко. Мульти: стихотворения и поэма.– Краснодар: ВНОВЕ, 2025. – 90 с.

О чем эта книга? Молодой человек, довольно несерьезный, необремененный, ведет рассеянную «полужизнь»: он городской интеллигент, студент, немного мечтатель. То он подрабатывает в лечебнице, то у него случайный роман, он наблюдает за кленовым вертолетиком, выдумал себе двойника-неудачника Рыбакова… Традиция травестирования, игры в условное детство, карнавальности – все это было и в предыдущей книге. Неконформный герой, как я недавно прочла, точно так же часть определенной иерархии и системы, как и конформный, более того, даже и системы эти схожи по внутреннему устройству. Вийон и Пушкин были «неконформны», они были веселые шутники. Пока в поэзии есть шутка и легкость, она существует в своей первозданности.

Однако время идет, человек растет, прежние штаны становятся малы. Только Карлсон всю жизнь носит комбинезон, а Олег Григорьев – пальто двадцатилетней давности. Но если говорить серьезно, то иногда угадывающийся в персонаже сборника вечный янг-эдалт, «европейский японец», уже вырос: «спасибо не надо зеркала // мне достаточно тени на стене». Поэтика Цапко видится сформированной, просто это явление другой породы. Наверное, не стоит ждать регулярности, традиционализма – не знаю, чего обычно ждут, когда ворчат о недостаточной зрелости. Гражданственности, поэмы даже, чего-то большого. Цапко – своего рода постчеловек, он герой будущего и уже одновременно… немного в прошлом. Потому что короткая эпоха индивидуализма 1990–2010-х идет на спад. Феномен «технократического человека» принято связывать с японским, корейским влиянием: индивид живет в смартфоне, а в реальности у него четыре стены, он давно вырос и даже выдернул у себя седой волос, но носит плеер, не женат, обновляет кроссовки, слушается Алису… Разумеется, это определенный социальный и индустриальный типаж, он обобщенный. И влияние его на образ лирического героя весьма стойкое. Поэтика прямо связана с восточным минимализмом, привитым у нас начиная с тех же 90-х. А вот герой «Мульти» перенесен частично, он интернационален, он верит в сказку и миф, он немного кицунэ-маг.

бог будит по ночам

стакан ему воды

воды

встаешь идешь нальешь

вертаешься даешь фх ждешь

ложишься

обнимаешь

засыпает

поднимаешь голову

вокруг трава

под боком – хилый томик

твой

Зачем это читателю – черновик души, странные переживания, воображаемое? Здесь это преподносится как нечто важное. Что-то не так с чайником – вот что главное. А что там, за окном, – это не значимо.