Андрей Бузин Простое опускание бюллетеня в избирательную урну не является достаточным для того, чтобы назвать это мероприятие выборами. По крайней мере теми выборами, которые упоминаются в Конституции Российской Федерации как «высшее непосредственное выражение власти народа». Название это было приклеено к ритуалу голосования и в СССР, хотя некоторые нынешние организаторы выборов не считают те выборы настоящими.
За последние шесть лет российские выборы действительно приобрели очень много общих черт с советскими выборами: здесь и единые дни голосования, и «пирожки по 10 копеек», и массовые тиражи открепительных удостоверений. Более важной аналогией является возвращение к системе управляемых избирательных комиссий – от «идеологически правильных» комиссий высшего звена до курируемых сверху участковых избиркомов. Сменились, правда, кураторы: если раньше это были соответствующие комитеты КПСС, то теперь – соответствующие администрации.
Но самая главная аналогия – отсутствие реальной конкуренции. Пока, слава богу, мы не достигли высот СССР с его единственной строкой в избирательном бюллетене. В большинстве случаев избирательный бюллетень все же предлагает выбор между несколькими кандидатами (хотя закон уже предусматривает случаи, когда может оставаться только один кандидат). Хотя иногда в малых городах и селах еще случаются реальные выборы, но все больше и все чаще избирателю предлагают выбирать из крайне ограниченного и сильно отредактированного меню.
Применительно к федеральным выборам этот состав ограничен семью партиями. В партиях у нас состоит 2% избирателей, а социологи говорят, что партии являются одним из наименее авторитетных институтов нашего общества. Почему, спрашивается, граждане, не испытывающие доверия к участникам выборов, должны за них голосовать?
В такой ситуации большинству избирателей представляются следующие варианты: либо выбрать из одинаково неинтересных претендентов «наименьшее зло», либо проголосовать «от противного» – за кого угодно, только не за «этого», либо на выборы не пойти. Но это тот самый выбор, который нельзя назвать выборами в конституционном смысле слова.
Заметим, что такое меню, вообще говоря, сохраняет статус-кво. Чего и требовалось достичь. Происходило это не само по себе, у этих процессов был вполне определенный двигатель – крепнущая корпорация российской бюрократии, соединенная на этот раз не с идеологией, а с собственностью. И главным звеном этой системы стала исполнительная власть – администрация во всех ее проявлениях: от администрации президента до районной администрации.
Сложившаяся административно-партийная система устраивает не только администрацию, но и сами партии в лице партийной бюрократии. Это видно хотя бы по ходу реформирования избирательной системы. В Госдуме и региональных парламентах практически не было разногласий по таким реформам, которые расширили пропорциональную избирательную систему, упразднили избирательный залог и удлинили срок собственного пребывания в думах. Ведь эти реформы усложняют жизнь только независимым самовыдвиженцам и закрепляют позиции партийцев. Не было разногласий даже по вопросу о том, чтобы «кинуть сахарную косточку» маленьким партиям.
В такой ситуации борьба партий на выборах, может быть, имеет отношение к борцовскому аттракциону, но не имеет отношения к выборам. Неудивительно было услышать от одного откровенного руководителя региональной партийной организации фразу: «Мы попросили у администрации три мандата, они предложили только два, ну теперь мы их будем мочить!»
Грядущие выборы депутатов Госдумы безнадежны и неинтересны. Никаких новых ярких фигур на политический горизонт они принципиально не могут вывести: самовыдвижение не только запрещено, но и экономически невозможно (дело даже не в деньгах, а в пожарной и налоговой инспекциях), новых партий не появится, а старые уж как-нибудь договорятся через своего старшего оператора. Даже малые партии могут быть допущены к выборам, поскольку не представляют серьезной угрозы для главного участника выборов. Полгода перед голосованием нам будут рассказывать о достижениях администрации и ее партии, облагодетельствуют пару-тройку социальных групп, завернут все это в массированную информацию-агитацию по трем каналам телевидения и уж в крайнем случае (если предвыборные опросы покажут что-нибудь неприятное) подправят результат на уровне участковых и территориальных комиссий.
Для политически активных граждан, не проповедующих тезис об автомате Калашникова как единственном политическом аргументе, возникает серьезный вопрос о том, что делать на этих выборах. Оставляя в стороне теоретические советы нашим законодателям (которые все равно не имеют шансов на принятие), я бы предложил на этих выборах потренироваться «на кошечках». А именно – говорить с людьми о наших выборах, фотографировать дворников, срывающих листовки «иных» партий, писать жалобы в ближайшую избирательную комиссию о том, что в телевизоре и в газете идет агитация без оплаты из избирательного фонда. Связаться с любой партией, чтобы назначили членом участковой комиссии или наблюдателем на избирательной участок, изучить правила проведения голосования и подсчета голосов и требовать от комиссии строгого соблюдения этих правил до тех пор, пока не удалят с избирательного участка. А если удастся продержаться до подсчета голосов – фотографировать то, как он происходит.
Все это пригодится для следующих выборов. Но главное даже не в этом. Главное в том, что власть может почувствовать, что она просчиталась с числом политически активных граждан.
