Елена Кутловская
Сегодня Виктор Садовничий - ректор МГУ, а когда-то он работал в шахте.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)
-Виктор Антонович, ваши дети учились в МГУ?
– Да, все они учились на мехмате. Там по блату учиться невозможно – надо уметь хотя бы считать (улыбается)┘ Сын Юра – доктор наук. Он преподает на мехмате. Дочь Инна преподает на ВМК (факультет вычислительной математики и кибернетики. – «НГ»), а другая дочь Анна – на экономическом факультете и еще работает в Торгово-промышленной палате. Одним словом, все математики┘
– Как они учились?
– Проблем не было. Все окончили МГУ с отличием. Они трудоголики. Я рад, что они выбрали этот путь. Три-четыре тысячи рублей – вот их зарплата, как преподавателей.
– Почему не отправили детей учиться на Запад, наверняка у вас была такая возможность?
– Мне кажется, что учиться здесь лучше!
– А сколько вам было лет, когда вы поступили в МГУ?
– Мне было 19 лет. И мой путь к дверям университета был не простым. Я учился в сельской школе. Это было в селе Краснопавловка Харьковской области. В восьмом классе я увидел информацию о строительстве университета – писалось, что в Москве, на Воробьевых горах, будет сооружен Дворец образования и науки. Так у меня появилась мечта – поступить в МГУ. Но поехать в город из села было практически невозможно, потому что для этого требовался паспорт. А паспорт в сельской местности тогда не давали, удерживая там молодежь. Поэтому я вместе с другом после школы поехал устраиваться работать на шахту в Донбасс.
Меня взяли в забой, а друга – коногоном. Знаете, что такое коногон? В шахтах нельзя пользоваться электричеством из-за переизбытка метана. И перевозки можно осуществлять только с помощью лошадей. Лошадей туда опускали только один раз, и они там жили до смерти, там и слепли. Но эти животные настолько умны, что свою дорогу находили и слепыми┘ Так вот, коногон сидит на вагонетке перед лошадью, которая возит уголь.
– А что же вы?
– Я стал работать в забое, учился в вечерней школе и, получив аттестат, подал документы в белорусскую сельскохозяйственную академию. Надо сказать, что я всегда был очень хорошим математиком, и страха, что не смогу поступить, у меня не было. Но мой приятель Николай стал меня подначивать: «Ну какая сельхозакадемия! Ты же математик – поехали в университет!» Но я уже отослал документы в академию. И тогда Николай мне говорит: «А если я верну их за ночь, ты поедешь?» Мы поспорили: если он сможет вернуть документы – я поеду «за своей мечтой», в Москву. А нет – так нет. И что вы думаете? Он их вернул. Правда, благодаря своей супруге, которая работала начальником почты. Так мы с Николаем отправились в Москву. И вот что интересно: от Курского вокзала мы доехали на метро до «Площади Революции», вышли на улицу и стали ловить такси, потому что не знали, где же университет находится? А он тогда находился на Моховой. Нашли такси, сели и говорим: «Нам в университет». Таксист повернулся к нам и ответил: «Вылезайте, вот ваш университет»┘ Я тогда в такси первый раз в жизни сел. Вот сейчас думаю, хороший нам человек попался. А ведь мог бы возить кругами по всей Москве, и мы бы не расплатились с ним никогда!
– Так вы, наверное, были крепкими юношами, ведь работали шахтерами, и таксист побоялся вам голову морочить?
– Да, мы были не слабыми┘ Ну а дальше были экзамены на мехмат и – зачисление. Так сбылась моя мечта.
– А как вы стали ректором?
– Все началось еще на первом курсе. Старшекурсники повели нас в поход. Это была традиция мехмата – старшекурсники приучали первокурсников ходить в походы. А обратно мы возвращались уже самостоятельно, потому что старшекурсники остались еще на одну ночь. Нам надо было сесть на электричку. И вот мы – среди нас много девчонок – отправились по лесу, на станцию, чтобы сесть на электричку. В это время пошел сильный дождь, быстро стемнело. Мы заблудились. Девчонки заныли. Я взял на себя командование и вывел их. Конечно, случайно вывел, потому что дороги никто не знал. А на следующий день было студенческое собрание, где выбирали старосту курса. Наверное, чувство благодарности в моих однокурсниках было столь велико, что они выбрали меня. И после этого я постоянно был на каких-то постах: староста курса, председатель студкома, секретарь комсомольской организации курса, потом факультета...
– Общественная работа не мешала вашей учебе?
– Ну, если иметь в виду то, что в любой общественной работе много беготни, а учеба требует сосредоточенности – первое время было сложно. Тем более учитывая, что на мехмате никогда не было скидок ни на что – засчитывались только твои знания. Но я втянулся и в итоге даже окончил университет с отличием. Поступил в аспирантуру, досрочно защитился и был оставлен ассистентом на кафедре. Мне дали возможность еще какое-то время жить в общежитии с семьей. Я прожил там 13 лет.
– С женой познакомились в Москве?
– Да, она моя однокурсница. Но, как и я, – не москвичка┘
– Не боялись, что семейные проблемы негативно повлияют на карьерный рост?
– Когда я женился, я не думал о таких страшных вещах (улыбается). Проработав несколько лет в МГУ, мы получили квартиру – сначала в Матвеевском, а потом и в самом университете, служебную┘ Я и по сей день в ней живу. Опять-таки, я был доцентом и одновременно защищал докторскую. Был самым молодым профессором в те годы в университете.
– Вас не подсиживали коллеги по кафедре?
– Нет, такого здесь не было никогда. А в 1978 году я стал заместителем проректора┘ Ну и уже в 1992 году – ректором МГУ.
– Что-то изменилось в вашей жизни после этого назначения? Может быть, жить стало более комфортно?
– Ну, с бытовой точки зрения в моей жизни ничего не изменилось. Но есть противоречие между желанием заниматься наукой и желанием заниматься административной деятельностью. В университете нельзя быть администратором, не занимаясь наукой. Тебя не будут уважать. И многие отказываются от административной нагрузки. Занимаются наукой – пишут статьи, книги, читают лекции. Для того чтобы совмещать эти нагрузки, требуется жесткая внутренняя ломка. Ты должен себе отказать почти во всем. Мне в некоторой степени повезло: я прошел эту ломку в более молодом возрасте, чем многие, – еще до того, как стал ректором. Мучился я лет пять–семь, мне тоже казалось, что не выдержу – убегу от административной работы. Я после защиты докторской стал себя неважно чувствовать и целый год вообще ничем не занимался┘ Потом этот период прошел, и я адаптировался, нагрузки переносил лучше┘ Но говорить о комфортном состоянии, находясь на высокой административной должности, вряд ли можно. Ты отвечаешь за все, и ничья спина тебя не закроет.
– Несмотря на занятость, ходите в театры, кино?
– Конечно. Более того, у МГУ существуют неформальные связи фактически со всеми крупными деятелями искусства.
– Ну а вы лично с кем дружите?
– Могу назвать многих┘ Правда, слово «дружба» произнести не решусь. Чтобы дружить – надо получить согласие со стороны тех, о ком вы спрашиваете, но я скажу так: у меня очень добрые и теплые отношения с Володей Васильевым и Катей Максимовой, Ириной Архиповой, Владиславом Пьявко, Олегом Табаковым, с Валерием Гергиевым, Владимиром Спиваковым, Майей Плисецкой. Мы ведь с этими людьми, по сути, служители одного фронта: занимаемся духовным воспитанием. Может быть, поэтому в свое время и родилась программа «Ректор МГУ представляет». В рамках этой программы к нам постоянно приходят выдающиеся мастера культуры и выступают перед студентами и педагогами МГУ.
– Вы активно помогали восстанавливать церковь Святой Татияны при МГУ. Вы верующий человек?
– Я крещеный. Меня родители крестили.
Так случилось, что с Его Святейшеством мы познакомились давно и с тех пор нас связывают очень теплые отношения. Он бывает в университете, выступает перед студентами.
– В годы, когда вы были студентом, за религиозные убеждения наказывали┘
– Да. Многое изменилось┘ Мы уважаем любые религиозные взгляды наших студентов – наш вуз многонационален, и наша задача – толерантно относиться ко всем религиозным взглядам, чтобы не допустить межконфессиональной розни. Нетерпимо я отношусь только к сектантству. Оно разрушает личность.
– Количество верующих среди студентов за последние годы увеличилось?
– Если спросить меня, когда их было больше – в 1992-м или сейчас, отвечу: безусловно, сейчас.
Ну а вообще время меняет все! Каждое поколение отражает свое время – мы учились в другой стране. Была другая идеология. Мы были в большей степени нацелены на достижения в науке. Страна жила крупными программами и задачами – освоение космоса, промышленная революция┘ Нашими идеалами были люди, которые достигли вершин в науке – это Колмогоров, Келдыш, Королев┘ Они – иконы нашего времени.
Сейчас студенты знают больше, интернет дает им грандиозные возможности в освоении информационного пространства, они более прагматичны. С точки зрения бытовых условий и нам и им одинаково трудно. Но если моей стипендии в тридцать рублей хватало на то, чтобы питаться в студенческой столовой, – им сегодняшней стипендии не хватает, она слишком мала. Да и молодые ученые, педагоги сегодня тоже не в самом завидном положении. Я, например, в тридцать с небольшим стал заведующим кафедры. И могу сказать, что денег, которые мне тогда платили, хватало; более того, получая профессорскую зарплату, за три-четыре года можно было купить кооперативную квартиру. Иначе говоря, выбирая науку, мы не стояли перед проблемой, на что жить. Сегодня все куда сложнее.
– Сколько времени требовалось профессору МГУ в 70-е годы, чтобы накопить деньги на машину?
– Ну, если «поджать» все, – года два┘ «Жигули» почти все профессора университета могли себе позволить. Причем все это покупалось честно, на свои кровно заработанные рубли. Профессор, завкафедрой получал где-то 600 рублей в месяц, а «Жигули» стоили пять тысяч. Можно было накопить. Я лично, будучи доцентом, смог купить себе «Запорожец».
– Сколько молодых педагогов ежегодно приходят в университет?
– Около ста человек ежегодно остается в университете. У нас есть несколько программ по поддержке молодых – например, программа «100+100». Это когда ежегодно сто молодых докторов становятся профессорами без очереди. Также сто молодых кандидатов наук становятся ежегодно доцентами без очереди. Еще одна программа – сто стипендий ректора. Мы отбираем по конкурсу сто молодых талантливых аспирантов и молодых преподавателей и им доплачиваем по 6 тысяч рублей в месяц в течение года или двух. И еще одно новшество: мы ввели Шуваловскую премию для молодых ученых, ею награждаются победители общеуниверситетского конкурса. И ввели Ломоносовскую премию за педагогическую деятельность. Ломоносовская премия – 30 тысяч рублей. Это сделано по моей просьбе. И я горжусь этим нововведением. Скоро будет введена программа новых грантов при поддержке бизнеса.
