Мяукнув при помощи рта / Стиль жизни / Независимая газета

Что бывает, если назвать кота в честь литературного алкоголика

Кот Филя и его хозяин поэт Александр Анашкин.

Мой путь в котовладельцы был долгим и извилистым.

В детстве я страстно хотела собаку. Щеночка. Мне почему-то всегда представлялась такая картина: мы со щенком бегаем по большому лугу (много ли в городе лугов?), и он (щенок) с милым тявканьем на неуклюжих лапках гоняется за бабочками, а они, конечно, улетают. Как и большинство детей, я не задумывалась, что животное – не игрушка: надо кормить, гулять с утра пораньше (вставать рано я очень не любила), не дай бог, лечить, ну и так далее. В собаке было категорически отказано, и я, как человек с детства глубоко литературоцентричный, попробовала воздействовать на взрослые жестокие сердца силой слов. Причем поэтических. Хотя строка Маяковского «Я знаю силу слов, я знаю слов набат…» тогда, лет в восемь, мне еще не была знакома. Увы, мой цикл из трех, кажется, стихотворений на собачью тему не возымел практического действия. Правда, сами произведения похвалили – за выдержанный ритм и экспрессию. Например (прошу прощения за самоцитирование):

На третий раз читаю

Я книжку про собак.

Щенка не покупают

Никак, никак, никак.

А потому что мама

Твердит мне о своем:

«Прекрасно без собаки

Живем, живем, живем!»

Потом, быть может, сдастся

И купит… Но пока

Никак не покупает

Щенка, щенка, щенка!

Под «книжкой про собак» подразумевалась популярная в 70-е годы (а может, и позже) книга Бориса Рябинина «Друг, воспитанный тобой», которая была призвана помочь маленьким собаководам в воспитании питомцев.

Постепенно тема обзаведения щенком стала не такой острой и как-то ушла на второй план. Но до котов было еще далеко. На кадрах моей детской любительской кинохроники есть фрагмент, где я во дворе нашей пятиэтажки держу явно ничейного серого котенка. Ничейного – потому что через несколько секунд он ловко выскальзывает из рук и привычным маршрутом скрывается в подвальном окошке. Далее коты появлялись у школьных подружек. Почему-то все сиамские – в то время была мода на эту породу. Те знакомые мне сиамы как один отличались недобрым нравом и непредсказуемым поведением. Одна подружка постоянно была в царапинах от когтей своего питомца. Приходя к другой в гости в холодное время года, я с порога предупреждала: «Нинка, давай тряпку». Этой тряпкой я протирала подошвы сапог и так и сидела в обуви, поскольку ее кот Сёма имел привычку устраивать засаду под диваном, на котором мы вели разговоры, и непредсказуемо вцепляться в ноги. Когда дома не было посторонних, Сёма на безрыбье нападал на хозяек, ну а с появлением гостей для него начинался настоящий пир духа (и плоти). Такие коты меня совсем не привлекали.

Веня, он же Веничка, он же Венедикт, не раз
иллюстрировавший собой приложение
«НГ-Ex Libris». Фото Евгения Никитина

Прошли годы – даже десятилетия, прежде чем я стала членом семьи кота. Именно так: не кот стал членом моей семьи, а я – его, поскольку он появился там гораздо раньше меня. Это был классический, можно сказать, образцовый кот: бело-рыжий, пушистый и красивый, как перс (хотя вряд ли чистокровный, поскольку в свое время его купили не в элитном питомнике, а на Птичьем рынке за один доллар в рублевом эквиваленте), спокойный, даже флегматичный, не кусачий и не царапучий. За все время нашей с ним совместной жизни Филя (полное имя – Филипп в честь Киркорова, которого кот напоминал в детстве) укусил меня только единожды, и то за дело: я пыталась вытащить его за хвост из шкафа. Прости еще раз, Филя, мне как-то в голову не пришло, что хвост – это сакральное котовское место. Тогда у меня не было опыта котоводства. У Фили имелось только два недостатка: слишком густая шерсть, которая требовала регулярного вычесывания и – хотя бы два раза в год – стрижки. Обе процедуры он на дух не переносил (как и купание), особенно вторую. Для подстригания шерсти использовалась человеческая парикмахерская машинка, стрижка проходила в несколько этапов, поскольку кот истошно вопил и вырывался, и могла растянуться на пару дней. Вторым недостатком была привычка с утра пораньше, часиков в семь-восемь вскакивать на кровать к спящим хозяевам и топтаться у них на груди, а то и на голове. Так Филя требовал свою законную порцию «вискаса».

Его преемник Веня (тоже бело-рыжий – традиция) в этом плане оказался гораздо деликатнее. Он вообще довольно равнодушен к еде, предпочитая культурные развлечения. Сначала они заключались в погрызенных пальцах и покусанных хозяйских ногах, но постепенно Веня осваивал новые высоты, причем в буквальном смысле: забирался на подвесные шкафы и полки, а позже научился стрелять в потолок резинкой из-под денежных пачек, подвешенной на спинке стула. На купленной для него – а для кого же еще? – даче стал ловить мышей, ящериц, жуков, гусениц, а пару раз даже приволок воробьев. Еще в Венином детстве выяснилось, что в отличие от своего предшественника котенок растет непредсказуемым: вот он ластится и урчит, а через секунду норовит впиться в руку, а то и в лицо. «А что вы хотели? – мудро заметил поэт и ответственный редактор приложения «НГ-EL» Евгений Лесин. – Назвали кота в честь литературного алкоголика – вот и получили». Все так: свое имя Веня – полностью Венедикт – обрел в честь героя поэмы Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки». А «крестным отцом» выступил ныне покойный поэт, тогдашний главный редактор журнала «Юность» Валерий Дударев. Узнав, что никак не можем назвать кота, он с ходу предложил: «Назовите Веничкой». Так и прижилось.

Несмотря на нервный нрав и некоторую диковатость, Веничка любим и почитаем. Каждый год в день рождения (вообще-то их у него два: официальный и не очень) кот получает стихотворные поздравления от всех человеческих членов семьи. Поэт Александр Анашкин на четырехлетие своего питомца написал оду:

…Когда ты родился в июле

четыре эпохи назад,

нам рыжие звезды мигнули

и белый рассвет предсказал,

что есть на границе

за МКАДом

кошачий бутик «Садовод».

И надо нам или не надо,

но ехать в одну из суббот

придется с большими деньгами

и выбрать такого кота,

что лапу протянет над нами,

мяукнув при помощи рта.

Сегодня мы Вене справляем

кошачий его юбилей.

И только теперь понимаем,

что стоил ты тыщу рублей

не просто как глупый котенок,

пищащий и льнущий к ногам.

Но, с дикостью переплетенный,

ты ангел, ниспосланный нам…

Кота Фили не стало в августе 2013-го, его хозяина Александра Анашкина – тоже в августе десять лет спустя. А Веничке сейчас девять лет, и надеемся, он продолжит вдохновлять оставшихся членов семьи, состоящей теперь из двух человек и одного кота. Точнее, одного кота и двух человек. Именно в таком порядке.