Алкей Буду краток. В Ульяновске, если верить тамошним ученым, на днях был такой случай. В местном Следственном управлении с проверкой работали сотрудники центрального аппарата Следственного комитета. Пришли туда и граждане, недовольные ходом расследований. А в одном из кабинетов находился сотрудник. Поговаривают, нетрезвый. Вот и попытался он бежать через окно. Его, правда, посетители догнали и вернули.
У следователя, говорят его коллеги, был отгул, а прыгнул он, чтобы не показываться пьяным перед посетителями. По-моему, это подвиг. Он ведь спасал честь мундира, не менее. Так и вижу эту картину, достойную пера Николая Гоголя. Стоит Подколесин, пардон, следователь из Ульяновска, у окна, рассуждает: Люди пришли. А у меня отгул. А я выпил. Право, неловко. А надо принять. Уж вот даже и теперь назад никак нельзя попятиться: через минуту и зайдут в кабинет. Уйти даже нельзя – там уж и сотрудники центрального аппарата. А будто в самом деле нельзя уйти? Как же, натурально нельзя: там в дверях и везде стоят люди; ну, спросят: зачем? Нельзя, нет. А вот окно открыто; что, если бы и окно? Нет, нельзя; как же, и неприлично, да и высоко. Ну, еще не так высоко: только один фундамент, да и тот низенький. Ну нет, как же, со мной даже нет головного убора. Как же без головного убора? Неловко. А неужто, однако же, нельзя без головного убора? А что, если бы попробовать, а?
Прыгает. А тут и посетители входят, восклицают наперебой: Да где ж это он? Никого нет. Куда же он вышел? Уж куда бы мог он деваться? Ведь пропасть тоже, не выходя из комнаты, никак он не мог. Разве не прятался ли? Товарищ господин следователь! Где ты? Не дурачься, полно, выходи скорее!..
Нет, право, потрясающая картина. А вы говорите, что в следователях нет ничего художественного.
