Алексей Богатуров За сто лет лишь три лидера нашей страны имели трехсложно-певучие фамилии – царь Романов, генсек Горбачев и избранный президент Медведев. Остальные – Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев и Путин – умещались в два чеканных слога. Двое первых снискали репутацию вождей скорее мягких, чем решительных. Привычка мыслить по аналогии, похоже, искусила образованный люд: завелся слух об ожидаемой мягкости Медведева. Западные коллеги тему развивают сладострастнее, российские – осмотрительнее.
Вариантов как минимум три: Россия вернется к безоговорочной солидарности с ЕС и США, Москву качнет к дружбе с кем угодно, лишь бы против Америки, и, наконец, наша страна продолжит избирательное партнерство с Западом, не робея спорить, защищая свои интересы.
Любому новому президенту всегда трудно: он обязательно должен отличаться от прежнего, даже если отличаться нет ни особого желания, ни необходимости. Повода-то для резких движений пока нет: ситуация ни в стране, ни в мире не кризисная. До исхода президентских выборов в Америке в мировой политике скорее всего основные игроки будут, как почти всегда в подобных ситуациях, работать в режиме циклической паузы.
Это не повод бездействовать, но бездействовать вряд ли кто-то собирается. Интрига скорее в том, каким окажется дебют нового руководства, а для начала – каким окажется сам его состав. Восемь лет назад президент Путин избрал «стратегию низкого старта» – он медленно и постепенно преодолевал дипломатическое наследие Ельцина. За два президентских срока внешняя политика приобрела существенно новое лицо. Сегодня это – не гримаса «на все согласной» улыбки Козырева, но и не бронзовая полуусмешка вечного «нет» Громыко. Мимика нынешней российской дипломатии отражает горьковатую умудренность от понимания плюсов и минусов партнерства с США и ЕС. Мы еще хотим дружить с Западом, но уже понимаем, сколь сложным оказывается искусство этой дружбы, если начинаешь отстаивать свое право на несогласие.
Дело еще сложнее. После прошлогодней мюнхенской речи Россия не просто хочет быть услышанной. Она стремится обрести реальное влияние на ключевые решения своих партнеров. Планка задач заметно повышена. От параллельных действий с США, как в 2001 году, перейти к совместному формированию глобальной повестки дня.
Это пока почти не получается – правда, и получиться легко не может. Но оттого не легче. Спектр разногласий с США шире, а сфера их – чувствительнее, чем восемь лет назад. Как быть? Можно понизить планку и вернуться к «иллюзии согласия». Но можно, оставаясь «спокойным и упрямым», продолжать убеждать западных партнеров на деле учитывать интересы России – в СНГ, сфере энергетики, области стратегических вооружений. Что предпочтет Медведев – вопрос действительно волнующий.
Суть борений в СМИ – попытки всех и каждого повлиять на его выбор (хоть, может быть, он давно его сделал).
Не меньшая загадка – как может повести себя дипломатия нового президента, если он выберет в пользу более активной внешней политики. Вариантов поведения – тоже не меньше двух. Можно чаще соглашаться с Вашингтоном и, полагаясь на добрые отношения с ним, уговаривать США не потакать (понятным, но противным) играм Киева и Тбилиси на российско-американских разногласиях.
Но можно рассудить иначе: Украина и Грузия все равно будут торговать своим транзитным положением, а американцам в любом случае будет хотеться обрезать сферы влияния России по всему периметру ее границ, чтобы подорвать российское влияние как производителя и поставщика энергоресурсов. Если антироссийская составляющая – неизбывная данность американской политики, то нельзя полагаться только на дружбу с Вашингтоном. В этом случае, следуя формуле классической дипломатии по Черчиллю (но не только по нему), сначала надо выйти на позицию независимой силы, а потом, не мешкая, предлагать переговоры. Версия убедительная, но рискованная и грустная. Получается, чтобы жить в мире, страны должны бояться войны.
Сколько обороны достаточно – этим вопросом в Советском Союзе нас мучили полвека. Ремилитаризации здравые люди не хотят, но и модернизация военного потенциала России давно перезрела. Как угадать черту, ниже которой наша страна окажется слишком слабой, а выше – снова надорвет свои силы? Еще один тяжкий выбор.
Воинство патриотов-грубиянов «зовет Русь к топору» против Запада. Рой вечно негодующих либералов-пораженцев обезнадеженно требует ревизии «линии Путина» и возвращения к поискам гармонии российско-западных интересов ценой, надо полагать, отказа от внешнеполитической активности за рамками предписаний Вашингтона и Брюсселя. Театр абсурда. Неясно, правда, любит или не любит новый президент такой репертуар.
И западные страны, и Россия, к сожалению, серьезно и поэтому успешно ведут переговоры только под угрозой. Распад системы глобальных переговоров в последние 15 лет – плод упоенности США своей силой. Но одновременно – это реакция американского политического сознания на «недостаток» по-настоящему масштабных угроз. «Синдром непуганых американцев» – политический и психологический феномен глобального значения. Найти оптимальную линию поведения по отношению к его проявлениям – главная задача дипломатии Медведева, какой бы путь он ей ни предписал.
