Марина Гайкович
«Дон Кихот» в постановке Янниса Коккоса – опера, где сама книга «выходит» на сцену.
Фото предоставлено пресс-службой Мариинского театра
На фестивале «Золотая маска» ожидается санкт-петербургский «десант»: вслед за Мариинским театром, который традиционно привозит в столицу свои последние премьеры, приедет Михайловский театр со спектаклями из конкурсной программы. Программа гастролей крайне интересная и для поклонников балета, и для операманов.
Два танцевальных спектакля Мариинского театра (25 января на основной сцене Большого театра) соревнуются в конкурсе «Золотой маски»: Concerto DSCH в постановке Алексея Ратманского борется за звание лучшего балета, «Весна священная» номинирована как лучший спектакль в современном танце, автор этого спектакля хореограф Саша Вальц соревнуется с коллегами по цеху в частной номинации. В Concerto DSCH на музыку Второго фортепианного концерта Шостаковича, с его проникновенной медленной частью и оптимистичными крайними, Ратманский словно поэтизирует советскую эпоху. Контрастом светлому голубому небу (никаких декораций, только свет и скромные юбки и гольфы тружеников) в балете Ратманского – черное пространство, подавляющее и даже страшное. Сумеет ли жертва (личность) вырваться из него и не поглотит ли ее жадная толпа – ведет речь Саша Вальц.
Опера Массне «Дон Кихот» (26 января, там же), в свое время написанная для Федора Шаляпина, была поставлена в расчете на знаменитого баса Ферруччо Фурланетто, в наше время подхватившего эстафету лучшего исполнителя заглавной партии. Зрители вместе с героями этого спекталя переворачивают страницы огромной книги, а Дон Кихот в своих железных доспехах – словно оживший персонаж с гравюры. Насквозь романтическая постановка режиссера и художника Янниса Коккоса трогательно воплощает иллюзорный мир Рыцаря печального образа.
Две постановки Михайловского театра были, пожалуй, самыми обсуждаемыми в профессиональной среде: от полного восторга до абсолютного неприятия. «Евгений Онегин» (дебют Андрия Жолдака в оперной режиссуре) покоробил консерваторов обилием ненужных смыслов и, главное, деталей – здесь всем заправляет карлик, он постоянно отправляется «в другие миры», герои двоятся и троятся, Татьяне грезится фавн, на мертвого Ленского льют молоко и прочая и прочая. Но за этим – стройная концепция, точно по Верди – «сила судьбы», тема, совсем не чуждая Чайковскому (4 февраля, новая сцена Большого театра). У Василия Бархатова в «Летучем голландце» (6 февраля) – обилие внешних деталей ничуть не меньше, здесь снимают кино, купаются в фонтанах, швыряются спагетти, в общем, есть на что посмотреть (и очень хороши девушки на пляже). А есть что-то в этих спектаклях общее: Сента – та же Татьяна Ларина, только героиня Пушкина начиталась книг, а героиня этого спектакля застряла в кинотеатре, нафантазировала себе героя – и погибла. А вот в чем большинство оппонентов совпало, так это музыкальная сторона предприятия. Михаил Татарников с партитурой Чайковского и особенно Василий Петренко с вагнеровской драмой были преимущественно вне критики, равно как и исполнители главных партий: тенор Евгений Ахмедов был признан открытием сезона и номинирован с партией Ленского, Татьяна Рягузова (Татьяна Ларина) и Асмик Григорян (Сента), муза Василия Бархатова, конкурируют в борьбе за «маску» в номинации «Лучшая женская роль».
Дарья Гармоненко 
