Владимир Путин и Дмитрий Медведев намерены поменяться местами. Сейчас уже не столь важно, было ли это их изначальной договоренностью или же решение принималось пару месяцев назад. Важно то, что кое-что заканчивается и кое-что начинается.
Заканчивается недолгий и противоречивый период тандемократии. Ситуация, в которой самый влиятельный и популярный политик был вынужден стать «вторым лицом» в государстве, наделив рейтингом и институциональной харизмой своего коллегу, могла привести к системным изменениям. Доминирование одной партии могло смениться противостоянием двух партий – партии Путина и партии Медведева. Или же в президентском государстве могло произойти перераспределение полномочий в пользу правительства и премьер-министра. Этого не случилось. Государство осталось суперпрезидентским, а актуальное распределение политического веса внутри тандема этой реальности не вполне соответствовало.
Многие критически настроенные граждане полагают, что с возвращением прежнего хозяина в Кремль начнется период застоя. Выбор правящей элиты воспринимается сквозь призму довольно простой системы знаков, в которой Медведев (или как вариант некто третий) означает «возможность перемен», а Путин – «консервацию, отказ от перемен». Считается, что мышление Путина-политика всем хорошо известно, а его поведение предсказуемо.
Между тем еще до того, как тандем объявил свое решение, аналитики расходились во мнении, пытаясь определить, при каких условиях Путин захочет или, напротив, не захочет идти на третий срок. Предполагалось, что он вернется в Кремль, если ситуация в экономике будет тяжелой. И, наоборот, высказывалось мнение, что в этих обстоятельствах Путин не решится становиться у руля тонущего корабля, вредить своему имиджу «стабилизатора» нулевых. Другими словами, мотивы действующего премьера, несмотря на десятилетие доминирования в российской политике, не всегда прозрачны. Не до конца ясно, что и в какой ситуации может стать для него приоритетным – инвестирование рейтинга или его сохранение.
В одну реку, как известно, нельзя войти дважды – во второй раз та же река будет уже не той, что когда-то. Владимир Путин не был президентом России в период экономического кризиса и снижения цен на нефть в условиях сырьевой экономики. Он управлял страной, когда нефть дорожала, росли бюджетные расходы и доходы населения, складывался российский средний класс, а чувство относительной стабильности и благополучия вытесняли интерес к настоящей политической жизни как к пережитку «лихих девяностых».
Три с половиной года тандемократии превратились в сплошную череду испытаний для Дмитрия Медведева и его либеральных деклараций, но теперь Владимира Путина ожидает свой тест – тест на рациональность, прагматизм, гибкость, готовность подчиниться обстоятельствам. Ситуация может потребовать – и почти наверняка потребует – непопулярных решений. Возьмет ли Путин на себя ответственность за их принятие или же предпочтет от них частично дистанцироваться, переложив груз на плечи правительства, – механизм тем не менее будет запущен.
Если Владимир Путин думает не просто об очередных шести или двенадцати годах в Кремле, а о своем месте в истории страны, он должен принимать во внимание системные, а не сиюминутные, электоральные перспективы своих решений. Он добровольно встает на довольно зыбкую почву. В системе без равноценных противовесов уровень его ответственности повышается. Условия деятельности относительно новы, а ее итоги и конечная оценка зависят от способности кое в чем меняться, кое-где учиться и кое в чем наступать на горло собственной песне.
«Новый», «другой Путин» – это не просто вариант развития событий. Это, возможно, условие самосохранения для политика, которого мы, казалось бы, хорошо изучили.
Михаил Сергеев 
