Фото Reuters
Урлашов для противников власти – фигура ничуть не менее значимая, чем лидеры Болотной (а возможно, и более значимая). Для оппозиции очень важны два вида опыта.
Во-первых, опыт победы в прямой конкурентной борьбе над партией власти или ее кандидатами на посты мэров и губернаторов. Евгений Урлашов добился такой победы в апреле 2012 года: во втором туре мэрских выборов за него проголосовало в три раза больше горожан, чем за его соперника – выдвиженца «Единой России».
Во-вторых, оппозиционным политикам необходим опыт административного управления – городом, регионом, ведомством. Такой опыт есть, например, у Никиты Белых. Но Белых был назначен на пост губернатора Кировской области. А Урлашов – избран. Здесь речь идет не просто о практике администрирования, но и об уровне легитимности, позволяющей эту практику осуществлять.
На локальном уровне можно победить систему, не вполне доброжелательную, мягко говоря, к оппозиционным кандидатам. Тяжело, но можно. Проблемы начинаются, когда дело доходит до самого управления.
Среди оппозиции существует мнение, что замена одной правящей элиты («нечестной и вороватой») другой («честной и ничем себя не запятнавшей») позволит высвободить нормальный, правильно запрограммированный и способный исправно функционировать механизм общественной жизни и администрирования. Однако реальность заставляет усомниться в том, что такой механизм в России вообще существует. Скорее управленческую матрицу образуют неписаные практики, и коррупция здесь – один из способов «делать дела». И любому политику, в том числе оппозиционному, получившему мандат на администрирование, приходится так или иначе в эту систему встраиваться.
Последовательно отвергать все системные практики проще в депутатском кресле, чем в кресле мэра, на котором городское хозяйство, школы, больницы, детские сады, транспорт, водоснабжение, канализация, местный бизнес и местные бандиты. В принципе, это универсальная проблема для политиков. Везде и всегда на них давят обстоятельства, приоритеты, нехватка ресурсов – и все это заставляет искать компромисс, не исполнять данные обещания, вести двойную, тройную игру.
Когда политик интегрируется в систему, на него начинает накапливаться досье, потенциально способное его дискредитировать. В нужный момент оно публикуется. Он управлял по неписаным нормам, а судят его по писаным. Это было бы не столь критично, если бы за политиком стояла мощная партия, а суды были последовательно независимыми. Впрочем, эти обстоятельства ограничивали бы и влияние неписаных норм, вынуждая людей у власти действовать более честно и открыто.
Так или иначе, два вышеуказанных условия – конкуренция сильных партий и независимость суда – в России не выполняются. Это значит, что оппозиционный политик делает выбор между интеграцией в систему со всеми возможными репутационными издержками и отсутствием управленческого опыта.
Есть ли выход из тупика? Пожалуй, да. Оппозиционный политик, желающий сыграть в эту игру, должен дожидаться удобного момента для разрыва с системой, оставаясь внимательным к общественным тенденциям. Достаточно неверно измерить силу ветра перемен, услышать выстрел стартового пистолета на секунду раньше, чем он действительно раздастся, – и система съест политика. Похоже, что Евгений Урлашов допустил фальстарт, который может стать для него трагическим.
Станислав Минин 
Константин Ремчуков