Фото Павла Сарычева\НГ-Online
На прошлой неделе стало известно, что Александр Карабанов, адвокат совладельца Одинцовского рынка Сергея Журбы, решил выйти из дела о вымогательстве, ответчиком по которому является один из лидеров «ореховской» преступной группировки Дмитрий Белкин. Это произошло после того, как были убиты два юриста, защищавших интересы Журбы. В сентябре была застрелена адвокат Татьяна Акимцева, а 24 октября – Виталий Моисеев и его жена. Ранее, в июле, киллеры убили водителя Журбы Алексея Захарова, одного из главных свидетелей по делу.
Александр Карабанов в этой ситуации даже не стал просить государственной защиты, не веря в ее эффективность. Как сообщают СМИ, под госзащитой находились и Виталий Моисеев, и Алексей Захаров – и это не спасло их.
Лидер «ореховской» ОПГ Белкин по прозвищу Белок может получить 15 лет тюрьмы, если суд признает его виновным в вымогательстве денег у Журбы. Этот срок – довесок к пожизненному заключению, к которому Белкин был приговорен 23 октября. Он и другой участник ОПГ, Олег Пронин, обвинялись в причастности к 22 убийствам и покушениям.
Это не просто локальная история бессилия судебной системы, юристов-профессионалов и их клиентов перед криминалом, а случай, подчеркивающий печальную парадоксальность и контрастность всего российского государственного и общественного устройства последних лет.
Профессиональный адвокат боится (вполне объяснимо, оправданно) выполнять свою работу не в глубинке, не в отдаленном уголке, до которого еще по какой-то причине не дотянулась рука порядка, а в российской столице. Более того, это происходит в Одинцовском районе, где живут представители российской политической и бизнес-элиты, включая тех, кто принимает главные решения. Другими словами, ситуация, полностью противоречащая представлению о том, что в стране «наведен порядок», развивается буквально под боком у власти.
Граждане РФ, по данным социологических опросов, считают, что за рубежом нашу страну отождествляют с сильным государством. В значительной мере это самовнушение, инициированное властью: сильное государство нулевых сменило слабое государство 90-х. Одинцовский случай дисгармонирует с этой убежденностью. В столице, призванной быть витриной порядка, стабильности и безопасности, сильное государство не способно обеспечить защиту свидетелю и юристам, участвующим в уголовном деле, – при предсказуемых рисках и совершенно понятном источнике угрозы. Это происходит в стране, где правоохранительным органам и спецслужбам свободно и беспрепятственно в любой момент могут упростить условия работы – подчас жертвуя правами граждан.
15 лет власть в России принадлежит юристам. Причем некоторые представители правящей элиты постоянно, не без гордости и не без важности подчеркивают, что изучали и профессионально занимались юриспруденцией. Это обстоятельство оказывает влияние на жизнь в России. Власть умело пишет новые и переписывает старые законы, дающие правящей элите преимущество над оппозицией – реальной или потенциальной. Власть является гегемоном в области интерпретации действующих норм, благодаря чему любой закон может работать в ее интересах.
Вместе с тем пока одни юристы увлеченно управляют страной, другие, продолжающие работать по специальности, могут стать жертвами расправы и не надеются при этом на государство, де-факто оставляя без защиты истцов в значимых уголовных делах. Это среда, которую российская власть, казалось бы, должна знать лучше прочих и по положению дел в которой может судить о положении дел в стране – хотя бы в том, что касается безопасности.
Татьяна Астафьева 
