<...> Заявленное Киевским, Подольским и Волынским Генерал-Губернатором мнение о своевременности введения в губерниях юго-западного края положения о земских учреждениях опровергается заявлениями его предшественников, относящихся к весьма недавнему прошлому. Генерал-Адъютант Дрентелен во всеподданнейшем отчете своем за 1885 г. заявлял, что поляки, поддерживаемые общностью национальных воспоминаний, сплачиваемые еще сильнее дисциплинированным католическим духовенством, в массе не обнаруживают стремления слиться с остальным населением, все еще не признают юго-западный край русским и не могут отказаться от идеи господства над местным искони русским населением. Равным образом и Генерал от Кавалерии граф Игнатьев в отзыве от 20 сентября 1897 г. на проект бывшего Министра Внутренних Дел Действительного Тайного Советника Горемыкина высказал, что "в землевладении, а также в торговле и промышленности, особенно свекло-сахарной, поляки доселе еще сохраняют преимущественное значение перед русскими и придают значительную польскую окраску местной общественной жизни. Это в особенности следует отметить по отношению к сельским местностям края, где русское крестьянское население еще слишком мало культурно для того, чтобы принимать активное участие в общественных делах, а русские помещики даже в тех уездах, где их считается уже значительное число, большею частию или не живут постоянно в своих имениях, или также не обладают необходимыми качествами для того, чтобы иметь влияние на общественные дела и в случае надобности противодействовать влиянию польскому. При таких условиях введение земских учреждений в юго-западном крае получит прежде всего нежелательный характер меры политической и притом очень важной. Несомненно, что в глазах не только поляков, но и всего местного населения означенная мера знаменовала бы собою резкий поворот в направлении правительственной политики по отношению к краю и первый существенный шаг к отмене действующих ныне ограничительных по отношению к полякам мероприятий; а это неизбежно оживило бы легкомысленные надежды поляков на восстановление их влияния. При малочисленности русских культурных элементов в уездах поляки, несомненно, стали бы играть выдающуюся роль как в земских собраниях, так и в управах, и сосредоточили бы в своих руках все нити местной экономической и общественной жизни к явному ущербу для русских интересов". Засим и бывший Министр Внутренних Дел Действительный Тайный Советник Горемыкин находил, что польское землевладение по степени его укоренения и общественного значения не многим еще слабее в юго-западном крае, чем в остальных западных губерниях. <...>
Из докладной записки ковенского губернского предводителЯ дворянства П.А. Столыпина министру внутренних дел В.К. Плеве (1902 г.)
Что касается способа привлечения местных жителей в гласные, то несомненно, что выборная система должна быть безусловно отвергнута <...>. Хотя в настоящее время не может быть и речи о каких-либо национально-политических противоправительственных действиях и класс земельных собственников является элементом консервативным и сторонником строго-охранительных начал, нельзя, однако, упускать из вида, что западный край служит ареной борьбы чисто культурной между элементами русским и польским. Объектом этой борьбы является сельское население; в Ковенской губернии - литовское, в Виленской и Гродненской губерниях - белорусское, а во всем крае даже отчасти и еврейство. Допуская выборы, правительственная власть добровольно передает в руки противника сильное и санкционированное им самим оружие. Несомненно, что выборные гласные не явились бы антиправительственными агентами, но точно так же несомненно, что подбор их клонился бы к мягкому противодействию всем тем мероприятиям, которые могли бы повести к прививке населению русских культурных начал. Особенно печально было бы это по отношению к гласным - крестьянам. Они по своему положению будут, по всей вероятности, иметь сильное влияние на местное сельское население, в число же их при выборной системе, всего вероятнее, попали бы под влиянием духовенства и другими путями лица, приобретшие уже совершенно польский облик, воззрения и обычаи. Да вообще выборы создали бы в западном крае нездоровую атмосферу, и многие поляки сами так же смотрят на это дело. Надо считаться с некоторою горячностью и легкомысленным задором польского характера. Примеры тому имеются и в моем опыте в более скромной сфере выборов в сельскохозяйственном обществе. Крикуны под фирмою ультрапатриотов действуют подавляющим образом на более скромных и благоразумных людей и при выборной системе во главе легко могут оказаться они в ущерб действительно благомыслящему элементу, который безусловно существует и который может быть выдвинут лишь умелым подбором со стороны администрации <...>.
РУССКИЕ, ПОЛЯКИ И НЕМЦЫ В 1901 ГОДУ (ПО МАТЕРИАЛАМ ПЕРЛЮСТРИРОВАННОЙ ЧАСТНОЙ ПЕРЕПИСКИ)
"...Лектор русского языка при Варшавском Университете А.В. Михайлов сообщал Профессору П.А. Лаврову в Петербурге: "Лектура русского языка, эта столь полезная как в общеобразовательном отношении, так и в смысле обрусения края кафедра, - бельмо на глазах многих профессоров Варшавского Университета, и при том не только Поляков, Хохлов - украинофилов и псевдолибералов, с жидовским оттенком, но и благодушествующих Россиян, для которых идеалом служит только 20-е число и держание носа по ветру. Если преподаватели русского языка в наших гимназиях внутренней России большею частью оголтелые чиновники, то здесь, в Польше, это чиновничество преподавательского персонала возводится прямо в куб. Это печальный факт. А между тем то страшилище и ненавистное чудовище, какими был для польского ученика русский язык в здешней средней школе, на лекциях по этому предмету (конечно, только при целесообразной постановке преподавания), мало-помалу перестает быть для него таковым. Говорю я это на основании шестилетнего опыта. Постоянно профессора Варшавского Университета поднимали вопрос об уничтожении лектуры русского языка, но все безуспешно. Теперь же они достигли своего: на заседании Совета решили, что лектура русского языка не нужна! И никто, никто не заинтересовался и не заступился! Да, злое дело сделано, нехорошее русское дело! Вообще преподавание в здешнем Университете страдает главным образом вследствие отсутствия единства между польским большинством и русским меньшинством. Поляки недоверчиво относятся к Русским, а потому об общих университетских занятиях и делах и речи быть не может".
На это письмо последовал следующий ответ П.А. Лаврова: "Крайне удивляюсь, что вижу участие Ректора Ульянова в деле упразднения русской лектуры в Варшавском Университете. Я лично стою за снисходительное отношение к Полякам вообще, но в данном случае так ясно, что русский язык должен быть тщательно изучаем Поляками, для которых открыта служба во всей России, что противодействовать преподаванию русского языка в Университете есть уже прямо абсурд. Со стороны же Поляков враждебное, даже, скажу слабее, недоброжелательное отношение к этому вопросу в наше время, когда им очевидно, как слабы их надежды на какую-либо опору извне, также нелепо. Если во многом и напрасны стеснения польского элемента, но, как наши Русские в этом вопросе могут идти заодно с Поляками - это решительно непонятно".
Как иллюстрацию современных отношений польской молодежи к России можно привести следующее сообщение в письме студента Варшавского Университета от 17 Ноября к Н.П. Ганешиной, в Москву: "Вчера у меня, да, кажется, и во всем Варшавском Университете лекций не было - в этот день в 1830 году Поляки резали в Варшаве Русских; ну, так вот, в память об этом событии, студенты-Поляки и устроили, так сказать, торжество, в пику, конечно, всему русскому, здесь находящемуся. А мы мечтаем об обрусении края! Нет, потворства и заискивания с этим народом до добра не доведут!"
"Трудно нам, Русским, привыкнуть к жизни в Царстве Польском", - жаловался кто-то в письме к Н.К. Смирнову, в Петербург. - "Ненависть Поляков к Русским доходит до того, что они готовы обобрать всякого Русского и причинить ему возможно больше зла. Видно, Поляки все еще думают: о, эти Русские! - познают они когда-нибудь нас и возвратят, и должны будут возвратить нам свободу! Ненависть к Русским служащим существует и в чиновничьей среде, что отчасти происходит оттого, что каждый Русский на том же деле имеет оклад больший, чем Поляк; это и возбуждает, разумеется, особенную неприязнь к Русским. В лавках и на базарах по-русски и говорить не желают. Евреи, и те даже ополячились. Вообще Поляки так и стараются везде показать, что Польша - их царство".
"Конечно", - писали из Варшавы к В.Н. Белову в Стародуб Черниговской губ., - "нас не долюбливают, что и понятно, но теперь мало-помалу это сглаживается. Русских здесь очень много; совершающиеся браки между Русскими и Поляками во всех слоях общества, служат, так сказать, примиряющим элементом. В особенности же часты браки между остающимися здесь и вышедшими в запас солдатами, а также среди мелкого чиновничества. Самая же главная причина того, что отношения Поляков с Русскими остаются натянутыми, происходит всецело от ксендзов. В них-то именно корень зла, и если бы их всех перевешать, было бы несравненно лучше. Это страшная язва. А что край и Варшава культивировались, то безусловно обязаны нашему правительству. Какой громадный, например, доход для местных производителей и польских хозяев представляет войско! А возьми отсюда это войско, я убежден, что те же паны, ныне мечтающие еще о возрождении Польши, запели бы "матушку-репку".
Агент при Ватикане по духовным делам католического вероисповедания И.Мануйлов, в письме к К.А. Строльману в Особое отделение Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий уверял, что "...наряду с общим политическим брожением, судя по заграничным источникам, зловещим призраком возрастает польский вопрос, в котором, конечно, немаловажную роль играет католическое духовенство, находящее поддержку в польских антирусских кружках за границей".
По поводу полонофильской тенденции в публицистических трудах известного издателя С.Ф. Шарапова последним было получено от В.Ильяшенко из Льгова Курской губ. письмо следующего содержания: "Скверно на меня и, я думаю, на очень, очень многих подействовали ваши слова в книжке "Ледоход", где вы говорите о Поляках. Неужели вы твердо уверены в том, что говорите о них. Очевидно, вы ничего в этом вопросе не знаете и не понимаете, а пишете со слов Богом проклятых полонофилов. Если вы прожили, как я, 18 лет в Юго-Западном крае и увидели воочию, что там делается, вы бы, быть может, заговорили другое. Помните одно, хотя Поляк - Славянин, но он никогда во веки веков не сольется с Русскими, всегда будет настороже и готов поднять знамя бунта, всегда лжет и коварствует и не раз уже обманывал наших благородных ГОСУДАРЕЙ?! Вспомните историю. Что ж из того, что мы им верили (1897 г.), да они нам не верят и не поверят никогда. Те же публицисты, которые осмеливаются писать в пользу Поляков и убаюкивают русскую публику уверениями, подобными вашим, - суть изменники, и место их не за редакторским столом, а на эшафоте. Россия для Русских, и кто живет в границах ее, - должен быть Русским и словом и делом. Мы все лижемся только и с Поляками, и Финляндцами, и Азиатами, и прочей сволочью, которая только объедает нам уши".
В противоположность предыдущим сведениям, указывающим на весьма неудовлетворительные успехи русификации польской окраины, в письмах встречались также объяснения, доказывающие наличность вполне нормальных отношений, установившихся и устанавливающихся между Русскими и Поляками. Госпожа Н.Мардер писала из Варшавы к редактору "Исторического Вестника" С.Н. Шубинскому: "Вы пишете о враждебности жителей Варшавы к Русским. Мы ее не ощущаем. В Управлении, например, в котором служит мой сын, принимают как Русских, так и Поляков и, право же, эти последние всячески стараются выражать преданность свою России и благодарность за то, что с ними обращаются так справедливо и гуманно. В Управлении обязательного страхования служат Поляки, которых предупредили, что на службе даже между собой должны говорить по-русски; все они, по-видимому, находят это весьма естественным. Я просто поражена распространением здесь русского языка, все говорят на нем, из образованных, а простой народ все понимает. У Русских служить считается особенною благодатью. Образованные хвастаются знанием русского языка и с гордостью объявляют, что они учились в гимназии. Вообще, по всеобщему мнению, русификация края идет быстрыми шагами, и вовсе не чувствуешь себя в завоеванном крае".
В августе сообщали из Варшавы Э.В. Волковой в Смоленскую губ.: "Как в самой Варшаве, так и во всем крае тишина необыкновенная. Австрийцы дерут в Галиции огромные, непосильные подати, а Пруссаки так прямо изводят Поляков. В силу этого наши живут спокойно и никакой уже политикой не бредят. Начинают заводиться полная дружба и хорошие отношения с Русскими, и на сей раз, по-видимому, самые искренние. Дай-то Бог!".
Приблизительно в то же время корреспондент английской прессы А.Л. Гиллин сообщал в Лондон (перевод с английского): - "Поляки Привислянских губерний: Варшавской, Радомской и Люблинской очень встревожены и обеспокоены возрастающим нашествием иностранных элементов. Появилось более 600 000 иностранных колонистов, в том числе 82% германских; они обладают 13 529 имениями и пригородными усадьбами. Их собственность оценена в 400 миллионов рублей. В руках Немцев вся торговля и промышленность. Германские колонисты поселились главным образом в северо-западных частях Привислянских губерний, где насчитывается более 5000 германских поселков. Германские торговцы, фермеры, мануфактуристы чрезвычайно богатый народ. Местное польское население неспособно выдержать конкуренцию против Германцев, которые стали поселяться здесь во время царствования ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ I в 1840 году.
Враждебные чувства, питаемые в последнее время в польской массе к соседней Пруссии и, в частности, к прусским колонистам, поселившимся в значительном количестве в губерниях Царства Польского, побудили небольшую группу Поляков произвести демонстративные беспорядки перед домом Германского Генерального Консула в Варшаве. Эта демонстрация описана в письме неизвестного Поляка к И.Ф. Дыновскому в Киеве (перевод с польского): - "Я был не только свидетелем, но даже участником разгрома здешнего Германского Консульства. Собравшаяся толпа устроила сперва кошачий концерт, а затем занялась выбитием окон в нижнем этаже, где помещается канцелярия. Консул вышел на балкон своей частной квартиры и произнес на немецком языке какую-то речь, протестуя против нарушения своих прав; тогда толпа стала бомбардировать частную квартиру. Сорвали и разбили вдребезги прусский герб. Когда наконец явилась полиция, то "деятели" частью успели уже скрыться, а частью превратиться в невинных зрителей. Полиция начала арестовывать наугад разных "действительных ротозеев", преимущественно молодых, оборванцев и т.п. Толпа принялась было отбивать от полицейских этих совершенно неповинно арестованных и, вероятно, успела бы в этом, если бы своевременно не явились на помощь полицейским жандармы".
"Причина демонстрации, - писали к М.Маркович в Москву, - произведенной студентами-Поляками и воспитанниками здешнего Политехникума перед Германским Консульством, - страшные притеснения Поляков в Пруссии. Полиция и жандармы явились очень поздно. Как видно, полиция обо всем этом знала заранее и все-таки не приняла необходимых мер. Полиция нарочно так поступила, во-первых, чтобы распространился слух о деспотизме Германцев по отношению к Полякам, а во-вторых, чтобы доказать, что в России с ними благороднее обходятся. Но так как в то же время надо показать, что правительство охраняет Консулов, то полиция и арестовала около 40 человек, между которыми есть и студенты. Поляки, конечно, довольны очень этой демонстрацией и беспокоятся лишь о судьбе арестованных".
Некто Чосновский из Варшавского польского общества писал во время рождественских праздников Оскару Гентшелю, в Мюнхен: "Врешенские события и демонстрация перед Германским Консульством в Варшаве москалям очень понравились. Русские газеты "Новое Время", "Киевский Листок" и другие, которые постоянно нападали на "дурных Поляков", помещают теперь преисполненные горячего сочувствия статьи о прусских преследованиях Славян. Чтобы доказать доброжелательство Русских к Полякам, Чертков вместе с Архиепископом Иеронимом отправились к нашему Епископу Попелю с поздравлением по случаю праздников. Одним словом, Русские всячески стараются духовно сблизить Поляков с русским народом. Но доброта эта нам хорошо известна! Во Врешене состоялись в пользу пострадавших благотворительные представления, а была бы подобная вещь возможна в России? Ведь нам запретили бы даже и говорить о таких вещах, и еще недавно исключались ученики из учебных заведений за то, что разговаривали между собою по-польски. Нет, как бы Русские ни заигрывали с нами, а наших сердец и симпатий они не завоюют!"
Дмитрий Орлов 
