Оппозиция в России сильно помолодела

– Александр, 12 августа на страницах «НГ» вы заявили о резком омоложении левого движения. В чем выражаются подобные тенденции?

– В 1991–1993 годах молодежь на левом фланге составляла 15–18%, а сейчас примерно сравнялась с численностью немолодых коммунистов, то есть составила 50%. По приблизительным оценкам за прошлый год, реально действующих, а не декларативных членов всех «взрослых» левых организаций – КПРФ, РКРП, ВКП(б), ВКПБ, РПК, «Трудовой России» и т.д. (всего 18 Компартий по стране), было примерно 50 тысяч человек. По каждому из объединений что-то подсчитать очень сложно: непонятно, у кого «мертвых душ» больше, у кого – меньше. Приблизительно такая же численность – 50 тысяч – и у молодежных левых организаций. Поскольку у молодых часто нет фиксированного членства, оценки исходят из того, сколько человек участвует в тех или иных мероприятиях. Интересно, что больше половины представителей левых молодежных организаций составляет комсомол Кубани, созданный в добровольно-принудительном порядке. Это самая крупная молодежная организация, формально входящая в СКМ. Всего в СКМ до 35 тысяч членов. Добавим более мелкие организации: АКМ, РКСМ, РКСМ(б), «Социалистическое сопротивление», РРП, «Ревальтернативу» и т.д. Если прибавить не совсем левую НБП, в рядах которой поголовно молодежь (по их утверждениям, 11 тысяч), – получится, что на левом фланге активно действующей молодежи даже больше, чем «стариков».

– Чем можно объяснить подобные тенденции? Почему новое поколение идет влево?

– Дело не только в том, что левые идеи стали опять пользоваться огромным спросом у молодежи, – по сравнению с началом 90-х, когда к левакам относились как к полусумасшедшим. Дело еще и в вымывании старых кадров из состава партий, вымирании старых коммунистических активистов. Еще в середине 90-х многие низовые организации Компартий состояли полностью из пенсионеров. А к настоящему моменту многие коммунисты-ветераны не способны что-либо делать. К тому же за последние 10 лет произошло катастрофическое разочарование в неолиберальной идее. Обнаружилось, что сказки о том, что мы за несколько лет построим процветающую жизнь, все смогут зарабатывать бешеные деньги и отдыхать на Канарах, – бред. На фоне этого разочарования происходят одновременно несколько процессов: часть молодежи уходит влево, часть – резко вправо. Активизация скинхедов – из той же оперы. Большая часть молодежи вообще впадает в социальный эскапизм: уходит в мир иллюзий, в ролевые и компьютерные игры.

– Кто составляет основную массу молодых левых – в социальном плане?

– В основном это учащиеся – от школьников до студентов. Интеллектуальный уровень молодых левых по сравнению с предыдущим периодом вырос. Хотя ситуация везде разная, в целом заметно, что число представителей гуманитарной и естественно-научной интеллигенции выше, чем технарей или художественной интеллигенции. А в рабочих поселках встречаются и полностью рабочие молодежные левые группы.

– Молодежная активность на левом фланге – характерная черта только мегаполисов?

– Разумеется, левая молодежь активнее в крупных городах, в первую очередь – в университетских центрах. В этом отношении показателен Воронеж, где целых семь молодежных левых организаций, но подсчитать их численность сложно – одни и те же люди входят сразу в несколько движений. Вообще в большом городе у левонастроенного молодого человека есть возможность выбора, к кому примкнуть. Чем меньше населенный пункт, тем больше шансов, что левой группы либо нет, либо она тебе не симпатична. А в провинции по традиции (например, в «красном поясе») молодежи мало, а «ветеранов» много.

– Кто финансирует существование молодых левых?

– В отличие от «Идущих вместе» или молодежной организации ЕР, где численность зависит от денег, вложенных в вербовку новобранцев, с крайне левыми и крайне правыми ситуация другая. Там очень много идейных. Никаких грантов под уличные шествия и митинги не выделяют. И поэтому вопрос финансирования оказывается не самым главным. Конечно, КПРФ подкармливает своих. Но все равно – левые молодежные движения по определению бедные. Как правило, у них и взносов-то нет, держатся на голом энтузиазме. Многие работают без помещений, особенно в провинции, иногда используют комнаты обкомов КПРФ, маскируясь под СКМ.

– Есть ли случаи манипулирования молодыми коммунистами в предвыборных целях, применение их ресурса в конкурентной борьбе? Если да – то кто заказчики?

– Иногда использование левой молодежи считается просто необходимым. Ребята занимаются низовой пропагандой для коммунистов, ходят по квартирам перед выборами. И сами комсомольцы считают: это правильно и логично. Предприниматели неоднократно давали деньги КПРФ, чтобы провести человека в Думу и т.д., но я не знаю прямых примеров использования комсомольцев в конкурентной борьбе. Вот скинхедов охотно берут для коммерческих разборок – устроить пикетирование конкурента, например. Видимо, это не так просто – купить левых. Проще организовать анархо-«зеленых», чтобы обанкротить экологически грязное предприятие – этим достаточно оплатить дорогу до места.

– Станут ли радикальные акции прологом к молодежному бунту, похожему на известные события во Франции 1968 года?

– Все зависит от того, до какой степени правительством будут завинчены социальные гайки. Если всем придется платить за образование, то люди озвереют. Если отнять массу льгот, тоже рады не будут. Но сможет ли молодежь спровоцировать общенациональный политический кризис, как во Франции? В этом я не уверен. Там к выступлениям студентов присоединились рабочие, и всеобщая забастовка парализовала страну. Профсоюзы вынужденно пошли на требования низовых рабочих организаций. У нас же ФНПР – приводной ремень ЕР, а независимые профсоюзы очень слабы и находятся в неравноправном положении. Стихийный бунт может случиться, но вряд ли он станет серьезной угрозой режиму. Тем не менее социальная обстановка сейчас накалена. Выросло поколение, не приученное к порядку и покорности, не воспитанное в духе пиетета перед государством. Разговоры о безумной любви молодежи к сегодняшней власти не соответствуют действительности. Но сценарий 68-го года зависит не от пропаганды, а от того, доведут ли население до ручки. Правительство думает – что бы еще отнять, при этом по опыту прошлых лет убеждено: ничего страшного не случится. Но раньше у людей была крыша над головой, приусадебные участки, социальные гарантии – то есть те факторы стабилизации, которые сегодня правительство ликвидирует.