К.РЕМЧУКОВ: Добрый вечер.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Говорить будем, разумеется, об одной теме просто в разных аспектах. Украина, Крым, Россия. Давайте начнем с конца, и потом к началу, как мы вообще дошли до жизни такой. Но тем не менее, сейчас-то мы уже, похоже, видим первые последствия – и я говорю о международной реакции, когда не факт, что состоится саммит G8. Уже все шутят, что это будет G1, и Россия там будет одна в Сочи. МИД реагирует на жесткие заявления Запада, говорит, что решение приостановить подготовку к саммиту «Большой восьмерки» - не мотивировано и политически ущербно. А угрозы в адрес России, которые звучат в серии публичных заявлений госсекретаря США Джона Кэрри, являются неприемлемыми. Отменяется визит министра обороны Финляндии, Новая Зеландия замораживает какие-то там тоже процессы с Россией. Вот это вот всё вполне себе предсказуемо? Дальше будет только хуже?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, с одной стороны, предсказуемо, когда всё случается. А с другой стороны, когда затевается что-то, то всем кажется, что всё как-то обойдется. Причем, это касается очень многих событий в жизни, особенно тех, которые не были должным образом продуманы. И, вот, мы с вами 6 недель не виделись, и многие фазы вот этого кризиса пропускали в беседах, поэтому я позволю себе высказать свою версию того, почему мы оказались в той ситуации, в которой оказались.
Дело в том, что после того, как Янукович в конце ноября не согласился подписать соглашение об ассоциации с ЕС и он слетал в Сочи к Путину, получил денежки 3 миллиарда с обещанием еще больших сумм, это случилось на пике популярности Путина и ощущения, что ему всё по плечу. Сирию разрулил, там, на «Большой двадцатке» в Петербурге удачно выступил, здесь фактически мы помним, что там и спикер литовский выступал на Майдане, и какие-то министры иностранных дел. Наших замечено не было. И вдруг вот такая победа. И все говорили «Путин утер нос».
Насколько я понимаю, после этого Путин пригласил всех людей, которые отвечают за внешнюю политику как открытую (МИД), так и разведчиков, и прочих всех общественных деятелей, которые обычно тусуются в странах СНГ, и сказал, чтобы они не совали свой нос в Украину, потому что он сам всё разрулит как разрулил сейчас. Видите, не было никого, а Украина отказалась идти в ЕС.
И с конца ноября фактически замерла деятельность тех структур, которые обычно должны готовить, которые должны разрабатывать различные сценарии, причем сценарии такие, ну, рабочие. Противостояние Майдан-Янукович продолжается – один план действий. Второй – Янукович разгоняет Майдан, оказывается в международной изоляции, наши действия и так далее.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, то есть все возможные сценарии развития событий, которые могли бы подготовить для Путина.
К.РЕМЧУКОВ: Этого не было. Даже говорят люди, что посольство не интенсифицировало количество депеш, которые они слали в Москву в спокойное время и вот в это кризисное время. И когда случилось то, что случилось, самоликвидация Януковича, он исчез и стало понятным, что за него вообще никто не захотел выступать ни в Донецке, ни в Харькове, ни в Крыму, ни в Киеве. Путин понял, что ему даже некого винить. Украина оказалась проигранной. А из-за того, что не было найдено никакой кандидатуры, которая бы консолидировала, ну, лидера Восточной, Южной Украины, какой-то фигуры. Просто их не было. Вот, был Янукович и всё. Януковича не стало, и все эти люди на фоне вот этой энергии, особенно радикальных заявлений Правого сектора, выглядели абсолютно такими, угасшими и не способными к какому-либо политическому сопротивлению.
И я вот был в Сочи на закрытии Олимпиады, я видел, какой был абсолютно потусторонний взгляд у Путина, потому что он понимал, что... В эти дни именно это случилось. ...что Украина вот таким образом, пока он отвлекся на Олимпиаду и занимался только Олимпиадой, а никто ею не занимался.
И стало ясным, что у него нет никакого козыря больше переговорного, потому что там власть Майдана, Рада приняла законы, изменила какие-то положения конституционного характера, обеспечила себе большинство (реальное или сомнительное, но, тем не менее, большинство) в Раде и начала штамповать различного рода должностные указы.
И мне кажется, что Путин, оказавшись, что вообще нет никакой переговорной позиции, совершил вот этот маневр с Крымом с тем, чтобы, по крайней мере, у него появилась какая-то карта на переговорах, которую уступая или сдавая, или выторговывая себе какие-то гарантии и присутствие, допустим, нашего флота там, какого-то уровня автономии в Крыму, он может разруливать эту ситуацию так, чтобы Запад считал, что они добились восстановления, как бы, суверенитета Украины над территорией, а Путин добился тех целей, которых в противном случае он бы не добился.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но, все-таки, кто с кем должен сейчас вести переговоры, остается не очень понятным, потому что на самой Украине, как я понимаю, для Путина никаких партнеров сейчас нет, он никого не видит, с кем можно было бы общаться.
К.РЕМЧУКОВ: Я не думаю, что это так.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У Владимира Путина был вот этот вот один глобальный просчет, который привел к тому, что а) Россия не увидела теперь и не видит никого, с кем можно было бы на Украине переговариваться, и б) вот этот вот предмет переговоров, ситуация в Крыму – он какой-то очень опасный, по-моему, получился, потому что Запад очень серьезно отнесся к тому, что сейчас происходит.
К.РЕМЧУКОВ: Ну, конечно, потому что, все-таки, логика и факты того противостояния на Майдане подсказывали, что Запад был на стороне Майдана. Вот, знаменитая распечатка разговора госпожи Нуланд с характеристиками оппозиционных деятелей, роли ЕС, а, самое главное, ставкой на Яценюка жесткой и ненахождение места Кличко в этом правительстве – она показывает, что всё получается так, как американцы хотели. Поэтому на этот счет никаких там иллюзий нет, что кто-то относился нейтрально.
Но дело в том, что... Я в одном из последних эфиров перед отъездом говорил, что аналитики западные задавали вопрос «А сделала Европа, Европейский Союз свой, украинский выбор?» Потому что когда они не дали Януковичу денег кроме суммы миллиард 200 миллионов, равный сумме процентов по кредиту, то было понятно, что материально никто не хочет раскошелиться. И в этих условиях, как бы, выбор Януковича в пользу денег из Москвы был очевиден и прагматичен. Другое дело, что сейчас всё изменилось. Яценюк сказал, что они готовы выполнить любые требования Запада, чтобы получить кредиты. Сумма кредитов будет большая. Американцы будут давать кредиты, МВФ будет давать кредиты, Запад будет давать. То есть поменялась радикально ситуация. Они поняли, что за Украину надо будет платить.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, но и присоединились к этому уже и американцы тоже, потому что до этого мы смотрели, все-таки, в большей степени на ЕС.
К.РЕМЧУКОВ: Вот, я начал с этого. Американцы, МВФ – это считай одно и то же. МВФ – это Америка, прежде всего.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да-да-да.
К.РЕМЧУКОВ: Поэтому ситуация поменялась, но Крым для Путина, если говорить, как бы, с содержательной точки зрения, то если ему хочется удержать Крым, по крайней мере, чтобы наш флот там был, для него вот эта задача, мне кажется, имиджево намного важнее, чем потеря того имиджа политического, которая сейчас происходит, деградация его как политика ответственного в глазах Запада.
Вот, я высказываю свою точку зрения. Мне кажется... Он молчит. Вы видите, от Путина вы не слышите ничего.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, я как раз и хотела спросить: а почему же он до сих пор молчит?
К.РЕМЧУКОВ: Потому что, как бы, всё, что происходит, это происходит... Вот, кто-то действует. Там есть какая-то линия аргументов. Я сегодня беседовал с военными, и мне военные говорят: «Вы знаете, что по соглашению о Черноморском флоте у России может быть 25 тысяч военнослужащих там?» А фактически там 14 тысяч. То есть, вот, если мы перебросили в Крым 11 тысяч военнослужащих, то это как раз в рамках квоты той, которая была оговорена соглашением. Другое дело, там аргументы возникают, находятся ли они в местах дислокации. Это трудно доказуемая вещь – они все ходят без опознавательных знаков, а те, которые не ходят, говорят, что это уже украинские или повстанческие, или добровольческие, или какие угодно (там сейчас слова самые разные). Но мне кажется, что вот этот аргумент наши будут готовить. Что если кто-то докажет, что там есть солдаты, они скажут «Это в рамках соглашения. Они будут приписаны к этому флоту».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тогда скажите мне, насколько справедлива оценка Ангелы Меркель, которая сегодня в телефонном разговоре с Бараком Обамой сказала, что Владимир Путин находится уже как-то в отрыве от реальности и теряет он контакт с реальностью. Насколько это справедливо?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, вы знаете, я... Ну, проверка этой фразы была, что она это сказала, да?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, «The New York Times». Не знаю, насколько для вас это...
К.РЕМЧУКОВ: Не, просто когда разнится версия... Там ни немцы (это в кратком резюме разговора), ни наши не подтверждают. Ну, пусть будет так.
Но я вам хочу сказать, Татьяна Владимировна, что мне показалось, что вообще вот эта эйфория после Олимпиады, что Россия, сильная Россия вернулась в мировое сообщество как сильная, успешная, суперпередовая, технологичная. И вот это продолжение, что вот это сильная Россия. Тем более, что фактов, когда, допустим, Франция, которая является членом G8, без особого шума применяет свои войска во франкофонной Африке – будь то Центральноафриканская республика, Чад или, там, Буркина-Фасо, по-моему (они гоняли там каких-то туарегов)... 400 человек вам нужно? Пожалуйста. Батальон спецназа на вертолетах начинает всех стрелять. Американцы – история еще лучше. Мне кажется, что Путину показалось, что если все признают его сильным, успешным, политик №1 или политик №2 (различные оценки), то он может действовать точно так же, как американцы и французы. Вот это зона традиционных геополитических интересов России, и аргументы по защите граждан, допустим, безопасности россиян как этнических русских, даже если они граждане Украины, являются достаточной легитимацией поступков.
Выяснилось, что это не так. То, что можно одним, нельзя другим. И он вот сейчас, скорее всего, кипит, бурлит и не понимает, почему такое лицемерие.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но продолжает молчать.
К.РЕМЧУКОВ: Но продолжает молчать, потому что это его стилистика. Вот сейчас всё будет выстраиваться так... Сегодня наш корреспондент из Киева (вот, я ехал сюда к вам в студию) прислала материал, завтра будет с интересными подробностями, что исполняющий обязанности прокурора прокурор Махницкий в Киеве сообщает о том, что в Совете безопасности Украины действовали граждане России, в том числе офицеры ФСБ. Из этого делается вывод о том, что российские офицеры ФСБ имеют всю секретную информацию по охране стратегических объектов типа атомных электростанций, гидроэлектростанций, газопровода, нефтепровода и так далее. И в связи с этими угрозами, которые они имеют основания сейчас рассматривать как реальные со стороны России, на Украине политики обратились к Западу, зная, что процедура выделения войск НАТО (ну, стандартная процедура выделения) требует много времени... Это может занять несколько месяцев на согласование, бюджетирование этого процесса. Просят выделить экстренные силы по защите стратегических объектов, разрушение которых может привести к экологическим последствиям, приравненным к оружию массового уничтожения, поражения, в том числе просят предоставить защиту с воздуха. Поэтому не случайны сегодняшние сообщения, что самолеты нарушают воздушное пространство. Мне кажется, они хотят сделать, как бы, no fly zone над Украиной под предлогом защиты вот этих объектов.
Поэтому Запад, я думаю, очень быстро сейчас консолидирует позиции. Но у нас есть позиция: как мы, сторгуемся? Вот, мне кажется, что это исключительно переговорная позиция Путина (Крым).
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Подтверждает ли вашу теорию то, что Совет Федерации так, довольно театрально экстренно собирался, принимал вот это вот президентское обращение, чтобы позволить ему в случае необходимости вводить ограниченный контингент на Украину? Но при этом потом пресс-секретарь президента Дмитрий Песков несколько раз сказал, что иметь право не значит им воспользоваться, решения нет, решения нет? То есть это как-то вот такая занесенная рука и больше похоже на некоторую такую театральную постановку, нежели реальную угрозу.
К.РЕМЧУКОВ: Нет, ну, вы знаете, какая театральная, если президент такой страны как Россия получает право вводить свои войска в Украину, а не только в Крым? Это тоже надо отметить. Совет Федерации дал всю Украину. Это означает, что любые действия...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Зачем вот это вот в прямом эфире всё это показывают? Всеобщая мобилизация практически.
К.РЕМЧУКОВ: Послушайте, сегодня целый день показывают в прямом эфире суд в Претории над Писториусом, да? Ну, неужели это надо в прямом эфире показывать? Таня, вы что? Такие события! Страна под названием Россия получает право, дает право президенту вводить свои войска на Украину.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И он не принимает решения.
К.РЕМЧУКОВ: Право надо получить сначала, да? Вот с тем, чтобы это оперативно. Вот, сейчас изменится ситуация, что-то там случится, а войска уже там и он не нарушает Конституцию. Никто не может объявить ему импичмент. У нас же был президент Ельцин, которому, по-моему, в 1999 году, по-моему, объявляли весной импичмент – не хватило очень мало голосов, типа, 12, да? За то, что он использовал войска в Чечне.
Поэтому это абсолютно реальная вещь. Она, с одной стороны, как дубина занесена над головой. С другой стороны, это абсолютно инструментальная вещь. Тем более, мы же видим, что параллельно происходит серьезнейшая организация народных масс в Донецке, в Харькове, которые с российскими флагами выступают, которые требуют защиты России. И тем самым оказывается давление на Украину, что войска вот так войдут, а потом скажут «Давайте устроим федеративное государство. Пусть будет Киев и Запад, пусть будет Харьков и Донецк, и пусть будет Крым. А гарантиями того, что переговоры будут долгие, муторные, будет наличие наших войск». Поэтому я не думаю, что это театральная постановка. Во-первых, сама по себе актуальность. Во-вторых, надо же иметь в виду элемент пропаганды, связанный с большинством населения – население же должно поддерживать, население должно гордиться.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, население радостно кричит «Давайте защищать русских в Крыму!» И никто даже не понимает, что война, на самом деле, никому не нужна.
К.РЕМЧУКОВ: Ну, войны не будет. Но русских в Крыму... Тут одна только слабость: очень мало картинок жертв русских в Крыму или атак, или угроз реальных. Вот это, мне кажется, из-за того, что всё наспех готовилось, не смогли предоставить каких-то фактов реальных угроз. В основном, вот этот страх или подозрение в нечистоплотности киевских властей базируется на тех видеороликах, когда Саша Белый, вот, он там с тесаком и с автоматом устанавливал свою майдановскую власть.
Поэтому я думаю, что в спешке Путин придумал сценарий, когда провалилась ситуация с Януковичем полностью, который делает его субъектом переговорного процесса. С ним будут переговариваться. Пусть они будут грозить ему (западные страны), пусть они будут говорить «Мы вам там что-то сделаем, мы вас исключим оттуда». Но у него есть контроль над этим полуостровом, у него есть контроль над флотом и можно тогда говорить «Хорошо, это не будет русская часть, мы не будем ничего аннексировать. Но давайте вести линию к тому, чтобы уровень автономии Крыма был существенно выше».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И всё было бы прекрасно. Но, ведь, в Крыму будет скоро референдум. Почему бы его не дождаться? Зачем это всё?
К.РЕМЧУКОВ: Потому что опасно. Потому что никто не знает, как поведет себя, если тебя здесь не будет, как там референдум? Придут, как они говорят, «бандеровцы», всех скрутят, всех поразгоняют и не дадут провести честный референдум. Запугают людей. Видите, ключевое слово, которое в характеристике ситуации наши официальные лица, те, которые выступают на эту тему, говорят, они говорят «запугивание мирных граждан».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Удивительная складывается ситуация, потому что когда речь идет об Украине, в переговорах почему-то, судя по всему, будут участвовать Россия и Запад, а вовсе не Украина.
К.РЕМЧУКОВ: Почему? Украина тоже будет. Я думаю, что сейчас через какое-то время украинская власть соберет делегацию из 2-3 человек. Тут же проблема в чем? Мы заняли еще одну позицию – мы не хотим признавать легитимность этой власти в Киеве. А весь Запад признал легитимность этой власти. Но это революционная ситуация. В революции, да, победили они. Янукович оказался слабаком. Отскочил и всех подставил. И поэтому те, которые противостояли ему на Майдане, пришли, захватили всё, перевербовали там какое-то количество этих депутатов от Партии Регионов и проголосовали. Да, они юридически не чисты, но революция – это есть революция. Вот это революционная ситуация. И Запад, судя по всему, не будет сдавать нынешних руководителей Киева. А раз так, то рано или поздно придется. Ну, сейчас мы не признаем, но потом же будем... Даже США признали советскую власть через 17 лет после Октябрьской революции.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Начинаем отсчет 17 лет. Тут спрашивают наши слушатели, как отразится на России вот это вот всё для внутренней политики, для экономики? Ну, господин Лавров, глава МИДа сегодня заявил, что бойкотами и санкциями грозят те наши партнеры, которые привели, собственно, к поляризации украинского общества. Ну а Дмитрий Медведев, который буквально только что разговаривал с Джо Байденом, сказал, что вопрос санкций вообще не поднимался. Вот этот аспект – санкции и экономика – насколько он серьезный?
К.РЕМЧУКОВ: Ну, понимаете, сегодня с утра, поскольку Кэрри выступал в воскресенье в программе ABC и использовал этот термин, то с утра он широко использовался, а потом всё больше и больше обозревателей и источников на Западе говорили, что санкции могут ограничиться. Ну, в основном, самое громкое это будет неучастие в G8. Ну, это, как говорится, можно пережить такую санкцию. Поэтому вопрос о санкциях – он, мне кажется, если есть страны, которые поддерживают, например, Англия (я думаю, что и Франция скорее поддерживает), то Германия и министр иностранных дел Германии высказался, что не надо Россию исключать из «Большой восьмерки». Это после разговора Меркель с Путиным. И что этот формат «Большой восьмерки» чуть ли не единственный, где Запад может говорить с Путиным. Вы что, хотите лишить нас этой площадки, где мы можем ему сказать? Ну и чего тогда будем кричать через границу «Кто дурак»?
Поэтому я думаю, что Запад в этой части, по крайней мере, Германия занимает позицию отличную. Китай, который Лавров сегодня всячески цитировал, что у них общность подходов с министром иностранных дел Китая – это тоже очень важный такой игрок в мире. Поэтому я думаю, что ущерб наш экономический будет измеряться, скорее всего, если считать это за ущерб, прямыми расходами на республику, которая создается в Крыму, потому что у них дефицит бюджета, на данный момент равен 35 миллиардов рублей, ну, то есть миллиард долларов. Ну, еще где-нибудь миллиарда полтора нужно будет, потому что Крым не собирается платить деньги Киеву как налоги. Стало быть, Киев даже из полученных от Запада денег вряд ли будет платить Крыму. Поэтому за счет того, что они не будут получать из Киева, нам придется компенсировать эти расходы.
Но то, что экономическая ситуация, что инвест-климат в стране стремительно ухудшается... Сегодня рекордное падение фондовых индексов, бегство от рубля. Очень неуверенное руководство Центральным банком Эльвиры Набиуллиной. Когда 2-3 недели назад все центральные банки развивающихся рынков, такие как Турция, Аргентина и Южная Африка, все принимали меры по повышению учетной ставки с тем, чтобы удорожать свои национальные валюты и затруднять процесс их конвертации в доллары или евро, она ничего такого не делала. Сегодня она вдруг неожиданно сделала, подняла с 5,5% до 7%, и при этом Центральный банк за сегодняшний день потратил 10 миллиардов долларов на то, чтобы курс вообще не обрушился. хотя он серьезно тоже изменился и, по-моему, пробил одну из границ валютного коридора.
Поэтому я думаю, что в этих экстремальных условиях решали с начала года какую-то конъюнктурную задачу – за счет более дешевого рубля конвертировать поступающие валютные доходы в дополнительные доходы бюджета, условно говоря, миллиард ты обмениваешь не на 30 миллиардов рублей, а миллиард долларов, поступивших от продажи нефти и газа, ты обмениваешь по курсу 36. У тебя получается на 6 миллиардов больше. А 6 миллиардов – это хорошие деньги, чтобы платить пенсии и так далее.
И, вот, раскочегарив такую систему, как бы, денег из воздуха за счет валютного курса, наши власти уже начали наносить (еще никакой Украины не было) ущерб инвестиционному климату, поскольку инвестиционные товары так называемые – это станки и оборудование технологическое, которые нужны для модернизации России, чтобы слезть с сырьевой иглы, они тоже (эти машины и оборудование) подорожали. То, что раньше стоило 30 миллионов рублей, стало стоить 35-36. А если в евро, еще больше.
Поэтому очень неуклюжие действия наших унитарных властей, с одной стороны. С другой стороны, конечно, очень непонятная и недекларируемая политика. Вот еще это очень важный момент, что вообще никто не понимает, что происходит. Путин молчит. Каких-то целей программных не заявляется. В основном, участвуют публицисты, политологи, патриоты разных качеств.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Митинг вот провели. Ну, вот, если судить по тому, что пишут нам слушатели, их лично больше всего заботит 2 момента. Первый момент, это что если начнется война, это наши дети поедут туда воевать, а не дети членов Совета Федерации. И второе, это что происходит с рублем, долларом и евро, почему такие совершенно бешеные курсы.
К.РЕМЧУКОВ: Значит, первый вопрос. Войны не будет. Просто, мне кажется, достаточно ответственно заявляю, потому что нету людей, которые хотят воевать. Еще раз говорю, это срочное возвращение нас в повестку украинской политики, откуда мы выбыли благополучно, пока Путин отвлекся на проведение Олимпиады в Сочи, а Украиной не занималась ни одна из служб. Спецслужбы проморгали ситуацию, не было выработано ни одной нормальной стратегии поведения. И потом, когда он воткнулся в эту ситуацию, можно было сделать только вот это. Это первое.
Что касается валюты, в Красноярске зампред ЦБ сказал, что ему кажется, в ближайшие 10 месяцев курс рубля будет укрепляться по отношению к валютам. Хотя, сегодня всё это было по-другому. Но я думаю, что это на фоне общего ощущения, что очень Россия сейчас точка нестабильности.
Но ситуация, наверное, скорее всего, напоминает первую неделю после начала войны с Грузией. Скорее всего, так. Отток капитала, попытка избавиться от рубля, отсутствие каких-либо проектов. Ну и это, конечно, плохо, потому что оно раскрутит инфляцию. У нас большой импорт, 300 миллиардов долларов. Это ударит по среднему классу. Мне кажется, это совершенно безответственная вещь. Потому что когда социологи вдруг нам неожиданно опрашивают россиян и говорят «Вы знаете, россиян не волнует курс доллара», то, как бы, они хотят сказать «Вы знаете, настоящее вот тут. Настоящую Россию это не волнует. Это вас тут, хипстеров и прочий средний класс». Но, на самом деле, средний класс, зарабатывающий неплохие деньги, он, во-первых, свою зарплату видит как эквивалент валюте, потому что у него значительная часть потребления (как текущего потребления, связанного с продуктами питания и одеждой, так и с отдыхом, с отпуском) связано, все-таки, с валютой. Поэтому такое резкое снижение доходов за счет обесценения рубля среднего класса (а средний класс является не бюджетозависимым в значительной степени, по крайней мере, тот, о котором я говорю, а тот, который раскручивает экономическое движение), это абсолютно, с моей точки зрения, безответственная политика наших властей. Мало того, что они разрушили веру в рубль... Вот, столько лет нам долдонили «Держите свои сбережения в рублях», и рубль как средство сбережения на наших глазах утрачивает эти признаки. Рубль как валюта не является средством сбережения. Он еще является средством обмена, он еще является средством платежа, но никак не является средством сбережения. А как же вы эти сбережения совершите, а потом они превратятся в накопления?
Поэтому мне кажется, это серьезная ошибка. Первое, подрыв доверия к рублю. Второе, подрыв инвестиционных планов по модернизации производства, поскольку весь импорт технологического оборудования становится существенно более дорогой. Третье, залезание в карман людей, которые потребляют импортную продукцию – они теперь за каждую пачку масла там и чего-то еще платят дороже. И в-четвертых, они, раскручивая инфляцию, не позволяют приступать к нормальному бизнес-планированию, поскольку вы не можете подсчитать, когда вы денежки вернете от своих инвестиций. Тем самым разрушается инвестиционный климат.
Поэтому это частично связано с Украиной. Это сама внутренняя наша бездарная экономическая политика. Ну а Украина накладывает как любые такие кризисные явления общее недоверие к политическим властям.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В последнюю минуту тогда еще одни вопрос. Как вы считаете, все-таки, в ближайшее время Владимир Путин выступит как-нибудь? И может ли это всерьез изменить ситуацию?
К.РЕМЧУКОВ: Я думаю, что как только сейчас Запад сформулирует свои основные претензии, Путин должен будет выступить, чтобы на эти претензии ответить. Вот, мне кажется, что это будет структурированная вещь, что власть в Киеве нелегитимна, что она угрожает жизни граждан, что мы не нарушали, мы не вводили свои войска, а только... Если там кто-то докажет, что есть наши военнослужащие, мы в соответствии с соглашением о Черноморском флоте добавили контингента. Вот, по таким вот этим позициям. Но, тем не менее, откроется окно для переговоров. А потом из Киева прилетят люди, и, я думаю, начнем договариваться об уступках друг другу.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. В программе «Особое мнение» сегодня выступал главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков, эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. Всем до свидания.
К.РЕМЧУКОВ: Спасибо.
Татьяна Астафьева 
