Екатерина Барабаш Известно, что низкая рождаемость – одна из больных проблем развитых европейских стран. Население Европейского континента стремительно стареет, а «свободные места» занимают выходцы из Азии, Африки, Латинской Америки. Известный американский психиатр, профессор Нью-Йоркского университета, руководитель Международного фонда психического здоровья, Роберт Кэнкро возглавил рабочую группу международного демографического проекта, цель которого – попытаться продлить жизнь европейской цивилизации. Первое заседание рабочей группы намечено на ближайшее время в Санкт-Петербурге. Корреспондент «НГ» встретился с профессором Кэнкро.
– Мистер Кэнкро, вы действительно считаете, что именно демографические проблемы ставят под угрозу существование европейской цивилизации? Не экономические, не проблемы здоровья┘
– Во многом все остальные проблемы по сравнению с демографической вторичны. Развитые страны Европы перестали воспроизводиться. Наметился явный отрицательный баланс рождаемости. Причем перестали воспроизводиться наиболее интеллектуально активные группы населения. У тех, кто создает культурные, духовные ценности, плохо с «созданием» детей. Лучше воспроизводятся те, кто живет по религиозно регламентированным нормам. А интеллект, как уже доказано, передается по наследству. Поэтому будущее Европы мне видится очень печальным, если не сказать трагическим.
– Попросту говоря, европейцы постепенно вымрут, останутся лишь представители определенных религиозных конфессий, не регламентирующих рождаемость?
– Примерно так. Молодое население Европы не хочет нормально размножаться. Для этого существует много причин, и о них говорилось не раз. Но в основном разговоры об этой проблеме сводятся к обсуждению среди специалистов внутри какой-то одной научной дисциплины. Социологи говорят о социальных корнях проблемы, медики рассматривают ее со стороны физического, реже – психического здоровья. Разумеется, играет роль и политическая ситуация в стране. Это все хорошо и правильно.
Однако давно пора не только изучить эту проблему комплексно, во всех ее возможных аспектах, но и выработать рекомендации, которые, с одной стороны, были бы универсальны для всех стран, участвующих в проекте, с другой – подобраны для каждой страны в соответствии с ее особенностями.
– Какие-то рецепты у вас уже есть?
– Пока еще рано, но одно, самое главное, могу сказать. В США, где сейчас вполне благоприятная демографическая ситуация, некоторое время назад та же проблема стояла очень остро. Американцы не хотели рожать вовсе или в лучшем случае ограничивались одним ребенком. Тогда государство бросило силы на создание условий для выживания и развития среднего класса. И не прогадало.
Средний класс – основа стабильного общества, причем основа довольно хрупкая, уязвимая, нуждающаяся в помощи и поддержке. Будут предпосылки для спокойного развития среднего класса – государство выживет. В европейских странах он составляет гораздо более тонкую прослойку общества, чем в США, в России вообще пока среднего класса как такового нет. Есть только предпосылки к его созданию.
– А может, вообще не надо ничего менять, не надо вмешиваться? Может, человечество таким образом просто проходит очередной виток своего развития? Сколько погибло цивилизаций на Земле – Римская империя, Египет, Византия┘ Может, и «больной» старушке Европе суждено «загнуться», а на освободившееся место придут здоровые выходцы из Азии?
– Нет уж, давайте все-таки вы попробуете сначала выжить. Разве можно так легко разбрасываться судьбой целой цивилизации, которая обеспечила мир великим искусством? Да, Римская империя рухнула – и ничего, мир не перестал существовать. Но это другое – она рухнула, но не исчезла. Умерло государство, но не исчезли люди. Правительства и государства уходят – народ остается, он не может просто исчезнуть с лица земли по чьему-то желанию или приказу.
Говоря о сохранности Европы, мы не говорим о сохранности тех или иных государственных структур. Речь идет о сохранности прежде всего национальной идентификации. А для этого, повторяю, надо прежде всего разработать рекомендации для помощи среднему классу.
– Вы не боитесь, что Россия, к которой у вашей рабочей группы повышенное внимание в силу ее этнографического, религиозного, социального разнообразия, пока не готова участвовать в такого рода проектах?
– Я не только не боюсь этого – я отвожу России в нашем проекте ведущую роль именно в силу ее колоссального разнообразия по всем параметрам. Как раз на Россию у нас большая надежда, потому что здесь – огромный интеллектуальный потенциал, гораздо более мощный, чем в других европейских странах.
Санкт-Петербург–Москва
