Владимир Покровский
Благодаря технологии оплодотворения в пробирке, разработанной Робертом Дж. Эдвардсом (на заднем плане), к сегодняшнему дню на свет появились около четырех миллионов детей.
Фото Reuters
В этом году Нобелевскую премию по медицине или физиологии получил один человек. Для Нобелевских премий, особенно для медицинской, это событие нечастое – с 1901 года оно в этой номинации случалось всего 34 раза, и главным образом в первые десятилетия существования премии. Такой чести был удостоен 85-летний англичанин из Кембриджа Роберт Дж. Эдвардс. Свои ни с кем не поделенные десять миллионов швейцарских крон Эдвардс получил за «развитие терапии оплодотворения in vitro», то есть в пробирке.
Идея о том, что такое возможно, посетила Эдвардса еще в молодости – свою диссертацию на звание доктора философии (аналогична нашей кандидатской) он в 1955 году он защитил в Эдинбургском университете по теме о развитии эмбрионов мыши. С 1958 года он занимался исключительно проблемами оплодотворения у человека.
С самого начала своей научной деятельности он настойчиво пытался реализовать идею оплодотворения in vitro. 25 июля 1978 года он это сделал, предъявив миру первого ребенка, рожденного «в пробирке», хотя, конечно, речь здесь идет не о пробирках, а, скорее, о чашках Петри, в которых Эдвардс выращивал свои культуры. В дальнейшем Эдвардс и его сотрудники с энтузиазмом, которому в данном случае трудно найти лучшее применение, совершенствовали технологию терапии оплодотворения in vitro (IVF) и старались распространить ее по всему миру. Благодаря этой терапии на свет появилось около четырех миллионов человек.
Эдвардс не был пионером оплодотворения in vitro, но до него чем-то подобным занимались только на кроликах и других животных. Эдвардс решил перенести «кроличью» методику на человека и сразу же столкнулся с тем, что по своему репродуктивному циклу человек сильно отличается от прочих млекопитающих.
В частности, он прояснил процесс вызревания человеческого яйца, выяснил, какие гормоны управляют этим процессом, когда яйцо становится восприимчивым к оплодотворению спермой, и какие условия необходимы для того, чтобы эту сперму активировать. Затем он уткнулся лбом в проблему, которая казалась неразрешимой, – яйцо, оплодотворенное в пробирке, разделившись однажды, не желало делиться дальше.
Здесь судьба столкнула его с гинекологом-клиницистом Патриком Стептоу, тоже очень незаурядным ученым. Вместе со Стептоу они решили и эту проблему и с тех пор всегда работали вместе. В частности, вместе они основали в Кембридже клинику Борнхолл, первый в мире IVF-центр. Патрик Стептоу скончался в 1988 году, иначе он наверняка разделил бы с Эдвардсом медицинского Нобеля-2010.
Но проблема деления, оказавшись очень сложной, не оказалась последней. Появились препятствия совсем другого порядка – Совет по медицинским исследованиям прекратил финансирование его работ, на него ополчились религиозные лидеры, блюстители этики и некоторые ученые. Ситуацию спасло частное пожертвование, и когда к нему в клинику после девяти лет безуспешных попыток родить ребенка пришла бесплодная семейная пара – Лесли и Джон Браун, – Эдвардс помог им. Он оплодотворил яйцо, дал развиться эмбриону до 8 клеток и вернул эмбрион матери. 25 июля 1978 года миссис Браун разрешилась совершенно здоровой девочкой – Луизой Браун. Это было начало новой эры в медицине.
Сегодня IVF-терапия признана во всем мире. Тридцатидвухлетняя Луиза Браун точно так же, как и другие, рожденные в пробирках, уже имеет собственных детей, причем без всяких клинических проблем.
Правда, не все довольны тем, что Эдвардсу присудили Нобелевскую премию. Игнасио Карассо де Паула, ватиканский представитель по биоэтике, возглавляющий Папскую академию жизни, публично заявил, что Нобелевский комитет поступил «совершенно неправильно», присудив премию Эдвардсу, что при этом он игнорировал этические проблемы, вытекающие из открытия IVF, поскольку-де методика IVF привела к уничтожению большого количества человеческих эмбрионов.
Монсеньор Карассо считает, что без методики IVF не было бы рынка человеческих яиц, «по всему миру не появились бы в огромном количестве холодильники, заполненные эмбрионами, которые в большинстве случаев гибнут, и это проблема, за которую несет ответственность новый нобелевский лауреат».
Правда, монсеньор Карассо подчеркнул, что выражает лишь свое личное мнение, а отнюдь не мнение Ватикана. И на том спасибо.
Четыре миллиона детей, рожденных в пробирках, – это капля в море для человечества, особенно если учесть, что проблемы с бесплодием испытывает каждая десятая пара. Всем этим парам Эдвардс подарил надежду, но этой капле в море, этим четырем миллионам он дал жизнь. Лучший выбор для Нобелевского комитета трудно себе представить.
