Прогуливаясь по затаившимся Каннам

Изгиб современного кино...
Официальный постер Каннского фестиваля этого года с портретом Фэй Данауэй.

Вчера вечером в небольшом, но всемирно известном французском городке Канны начался 64-й Международный кинофестиваль. Город гудит, в воздухе будто бы разлито предощущение чего-то значительного, пока еще неясного, но уже почти осязаемого. В одном можно быть уверенным точно: будет много кино, интересного и, к счастью, разного.

Каждый раз, приезжая сюда, в маленький курортный городок всего на каких-то 70 тыс. жителей, думаешь: «Интересно, а как живут Канны в отсутствие кинозвезд, без этой безумной суеты, гламурной истерии, каковая необходимо сопровождает самый известный кинофестиваль в мире?» Чтобы узнать больше про нефестивальные Канны, нужно гостить здесь в другое время года или хотя бы наезжать загодя. Или прогуливаться раным-раненько, когда камни на набережной Круазетт еще хранят ночную прохладу. Именно в тот предрассветный час, украденный у фестивального буйства, особенно вольготно размышлять, насколько происходящее здесь укрепляет веру в будущее кино как седьмого искусства.

В самом деле укрепляет. Уже просматривая по диагонали список фильмов в программе нынешнего фестиваля, про себя усмехаешься. В прошлом году, когда громких имен было на порядок меньше, многие принялись играть в пророка – предрекая кинематографу унылое будущее и выглядывая в развитии киносмотра признаки явной стагнации. Сейчас же у нас – соцветие именитых. Открывает фестиваль Вуди Аллен с фильмом «Полночь в Париже», в нем играет первая леди Франции, новость о беременности которой на протяжении нескольких последних недель штурмовала первые страницы не только французских газет. На закрытие припасли новый фильм Кристофа Оноре «Любимые». Режиссер славится синефильски трогательным отношением к мировому и отечественному кинонаследию, оригинальной манерой подачи материала и удивительной продуктивностью (не меньше одного фильма в год), в чем не особо отстает от своего американского товарища Аллена. В основном конкурсе: Ларс фон Триер («Меланхолия») и Педро Альмодовар («Кожа, в которой я живу»), Нанни Моретти («У нас есть папа») и Аки Каурисмяки («Гавр»), братья Дарденны («Мальчик на велосипеде»), Такаши Миике («Харакири. Смерть самурая»), Терренс Малик («Дерево жизни»). В параллельной конкурсной программе «Особый взгляд» тоже интересный состав: Ким Ки Дук, Робер Гедигян, Андреас Дрезен, Брюно Дюмон. Сюда же попал наш российский представитель Бакур Бакурадзе, с чьим фильмом «Охотник» была связана своя интрига. Отборщики сначала отбраковали его, однако потом, по прошествии некоторого времени, решили, что надо бы включить. Программу открывает фильм Гаса ван Сента «Беспокойный», а закрывает второй российский участник – «Елена» Андрея Звягинцева. О ее участии узнали в самый последний момент. Официальное коммюнике организаторов фестиваля с сообщением о том, что она станет фильмом закрытия, было разослано только вечером в среду, 4 мая.

Впрочем, происходящее здесь заставляет думать еще и о тесной связи, которая установилась между кино и индустрией развлечений, прочертив сквозь искусство четкие бизнес-схемы. Чтобы увериться в том, достаточно полистать внушительного объема фотографический альбом, поступивший в продажу накануне открытия фестиваля. В нем порядка 550 фотографий: 1930-е, 40-е, 50-е, 2000-е годы в окружении кинозвезд, прибывших на самый знаменитый кинофестиваль в мире. Этот фотоальбом – продукт предприятия Траверсо. Хобби шататься по городу и снимать знаменитостей давно превратилось в прибыльный семейный бизнес, и вот уже которое десятилетие с наступлением фестивального сезона члены клана Траверсо отправляются на фотоохоту. Рядом с альбомом – роман в письмах «Призрак капитана». Автором значится президент Каннского фестиваля Жиль Жакоб. Переписка носит воображаемый характер, ответа на свои письма он не ждет. И пишет их тем, кто заезжал в Канны погостить у него на фестивале, – Федерико Феллини, Мишелю Пикколи. Среди адресатов много женщин: Рита Хейворт, Ава Гарднер, Анук Эме, Жюльет Бинош. Он и свой фестиваль сравнивает с женщиной. Говорит: «Канны – моя давняя любовница, чего у нас с ней только не было. И большая общая радость, и кровная обида друг на друга». А что, фестиваль как женщина чем не предмет для предрассветных размышлений во время прогулки по затаившимся Каннам?

Канны