Станислав Минин. Британский МИД запретил шотландским военным волынщикам ехать в Москву на фестиваль «Кремлевская Зоря» - из солидарности с Грузией. Об этом, в частности, пишет Times. Член попечительского совета фестиваля бригадир Мел Джеймисон расстроен: «Наш фестиваль – это не политический фестиваль, он ничего общего не имеет с этой кровопролитной войной». В недоумении и посетители форума Times, как британцы, так и россияне. Как это водится, господа ругаются, а у холопов чубы трещат. Надо сказать, «Кремлевской Зоре» британское министерство навредило порядком. Фестиваль оказался на грани срыва – во всяком случае, организаторы не видят смысла проводить его без волынщиков. Так что остается лишь радоваться, что Форин офис не может отменить концерт Queen в Москве, наложить вето на переход Романа Павлюченко в «Тоттенхэм» или запретить продажу в России книжек про Гарри Поттера.
Не нужно думать, что Форин офис нанес непоправимый урон российско-британским культурным связям – безотносительно значения «Кремлевской Зори». Дело не в этом. Ведь что отличает «цивилизованную» коммуникацию от «неоварварской»? Прежде всего, тип обмениваемых сообщений. Скажем, удар дубиной по голове или пущенная в жилой дом ракета – это сообщения, требующие животной реакции выживания, а не «культурного» прочтения. В свою очередь, шотландец в медвежьей шапке, килте и с волынкой на Поклонной горе или русская балерина в Ковент-Гарден - как раз сообщения, требующие прочтения. Далее: «цивилизованную» коммуникацию отличает высокая интенсивность обмена такого рода сообщениями. Наконец, канал коммуникации должен поддерживаться постоянно, это предохраняет от ударов дубинками. Когда же британский музыкант не может зачехлить инструмент, сесть в самолет и приземлиться в «Шереметьево-2», канал не поддерживается. В Форин офисе, похоже, этого не понимают┘
Впрочем, у всякой медали есть аверс и реверс, и сложившуюся ситуацию можно рассмотреть и под иным углом. Одно дело, когда музыкант состоит на государственной службе и заграничную поездку ему блокирует работодатель. Другое дело, когда творческая интеллигенция, по определению свободная в своих суждениях и высказываниях, вдруг становится рупором государственной политики – или когда государство использует в своих целях свободного художника. Свежий пример – письмо «деятелям культуры» о событиях в Южной Осетии, подписанное Юрием Башметом, Элиной Быстрицкой, Фазилем Искандером, Андреем Битовым, Валерием Гергиевым и др. Вы спросите: разве эти люди не могут иметь собственного мнения по поводу конфликта? Могут и даже должны иметь. Может их точка зрения быть близкой официальной? Да, может. Может деятель культуры открыто ее выразить? Конечно, может. Вот только как? Бывает, что деятель культуры садится за стол, берет лист бумаги формата А4 и пишет: «Я, имярек, находясь в здравом уме, считаю режим Саакашвили преступным, а США – империей зла. Подпись». А бывает, что под текстом такого рода письма стоит десяток подписей, а подписанты (та самая интеллигенция) то заверяют, что поставили подпись «не читая» и «следуя примеру уважаемых людей», которым текст прочли по телефону, то утверждают (они же!), что вообще ничего не подписывали, а их именем просто-напросто воспользовались┘
В общем, в сложившейся ситуации, как говорится, «все хороши». Одни, чья карта на саммите ЕС в Брюсселе оказалась битой, ведут неприглядную игру, демонстрируют готовность перекрыть канал цивилизованной коммуникации. Другие лишают «мастеров культуры» возможности контролировать собственные высказывания, дискредитируя само понятие «творческая интеллигенция». При этом стрелы в обоих случаях, если и попадают в цель, то не в ту, в которую метили┘
