Вадим Рутковский Обозначив свой проект "Трилогией свободы" (согласно авторской декларации, "Любовники" - о свободе любить, "Плоть" - о свободе сексуального выбора, "Просветление" соответственно - о свободе мысли и духа), теплая и спаянная компания демонстрирует прежде всего редкую творческую свободу. "Просветление" придумано и снято раскованно, привольно, так же, как прежние ленты, но в жанре комедии нравов, без намека на грусть - несмотря на один сердечный приступ в начале и одну немотивированную и красивую смерть в финале.
В новом проекте Паскаль Арнольд вновь выступает оператором и сценаристом, а Барр - сценаристом и актером, но его персонаж, американский бизнесмен Джек, находится в подчиненном положении, в положении ведомого у современного Кандида по имени Максим; почти вольтеровское название "Максим, или Оптимизм" подошло бы для адекватной замены "Просветлению". Актера Ромена Дюри можно упрекнуть в излишнем подражании эксцентрику Дени Лавану, звезде "Дурной крови" и "Любовников с Нового Моста". При этом его персонаж достаточно самобытен, чтобы от упреков воздержаться - драматургической фантазии товарищества Барр-Арнольд с лихвой хватило, чтобы придумать героя, не похожего ни на кого. 25-летний Максим - лучезарный симпатяга, простодушный путешественник, смывшийся из психушки в Шан-Флери.
Естественно, все его безумие проявляется в абсолютной непосредственности - "Просветление" начинается с очень смешного отчета Максима перед вокзальным служащим: "Я проверил - я ничего не забыл в вагоне!" Он бредет по Парижу с широко распахнутыми глазами, доверившись рекламе, выпивает литры швепса, рассчитывая разбудить в языке зверя, молится поросенку-талисману - господину Хрюну, а купившись на еще одну рекламу - "расслабляющего бара" - попадает в гостиницу, где мгновенно принимает предложение нового знакомца Джека стать переводчиком во время делового раута.
К своей обязанности Максим подходит неформально, вследствие чего выгодная сделка срывается, а Джек, заразившись радостным безумием нежданно обретенного друга, забывает о делах и пускается в заманчивую авантюру - поездку в Индию. Там, за стенами монастыря живет обретшая душевный покой Жюстина, подруга детства и платоническая возлюбленная Максима. Это, пожалуй, единственная роль музы Барра, сексапильной Элоди Буше, в которой она не щеголяет неглиже и не предается плотским наслаждениям. Впрочем, Буше несказанно хороша и в строгих монашеских одеяниях, а каждый кадр "Просветления" сочится эротической радостью жизни даже если речь идет о духовной приязни.
Барр и Арнольд не ограничиваются собственными творениями, принимая посильное участие в проектах друзей. Например, в "Сыновьях Марии", поставленных канадской актрисой Кароль Лор при их живейшем участии. Сюжет "Сыновей" не менее своеобразен, чем история "Просветления". Женщина, чьи муж и ребенок погибли в автокатастрофе, размещает в газете объявление: "Мать, потерявшая сына, ищет сына, потерявшего мать", и находит - да не одного, а сразу четырех, одного из которых Барр сыграл похожим на Джека из "Просветления". Искренность делает гуманный посыл всех работ Барра-Арнольда нефальшивым, искренность лишает странноватые сюжеты малейшего оттенка надуманности.
Обманчиво безыскусные ленты трилогии выделяет и уникальное кинематографическое чувство. Запечатленные ручной камерой выкрутасы Максима и Джека на дискотечном танцполе, спонтанный танец Жюстины, развевающиеся на ветру цветастые индийские ткани - лишь некоторые выбранные произвольно, наугад образцы исключительной красоты.
Зачастую, особенно во второй части "Просветления", режиссерская свобода Барра-Арнольда граничит с произволом, что, впрочем, закономерно и не вызывает ни малейших возражений. Что же до судьбы малыша Максима, то в финале он добровольно возвращается в Шан-Флери. Его уже не страшит возможное заточение на страшном "третьем этаже". Дух веет, где хочет.
