Семьдесят - это немного!..

Но друзья в последние годы ушли. Умерли. Андрюша Миронов, с которым Кваша дружил радостно, общался без капли актерского соперничества; умер талантливый сатирик Аркадий Хайт, отъезд которого к сыну в Германию Кваша переживал как свою личную драму; ушел одаренный, благородный, добрый Гриша Горин. Можно представить ужас рывка через пустынную предрассветную Москву, когда со страшной скоростью на машине они неслись - Игорь и жена Кваши - Таня, врач по профессии, к другу, чтобы помочь, спасти, но застали его уже мертвым.

Его поколение, главный человек его актерской судьбы - Олег Ефремов, Алик, Аля, Аль, как называл и называет его Кваша, с безоглядной щедростью тратили время жизни - на веселые пирушки и талантливых людей, на дружбу и любовь, разговоры до утра, и при этом успевали и сделали все, что предложила им судьба, случай, дарование.

Сын погибшего в московском ополчении отца - профессора и в одиночку растившей его матери - учительницы, не имевший протекции, он без усилий прошел огромный конкурс в Училище им. Вл.И. Немировича-Данченко, оставался неизменным отличником, почетным стипендиатом все четыре года учебы, был принят во МХАТ, сыграл там первые роли и ушел вслед за Ефремовым в "Современник". В начальные годы Кваша стал одним из "мальчиков", которыми был особенно богат рождавшийся театр. Там работал рано вошедший в крутой вираж славы, безмерно одаренный Табаков. И чуть позже - отмеченный знаком погибельности, обманчиво хрупкий, беспощадный к мерзостям жизни умник - Олег Даль. Там был очаровательный, простой и добрый - Владимир Земляникин, по таинственным причинам отставший в славе от своих знаменитых сверстников.

Миссией и назначением Кваши на первых порах было играть хорошее в своих юных героях. Он умел это делать не назидательно и скучно, а увлекательно, искренно, пылко и очень убедительно. Так, не воевавший, он сыграл невольного вестника несчастья, солдатика Володю в розовских "Вечно живых". Годы и годы помнилось, как плакал юный солдат, рассказывая о гибели его спасителя и не зная, что говорит о сыне, внуке, брате, любимом в семье Бороздиных. Как с простодушной наивностью уговаривал труса и карьериста Марка не бояться идти на войну, потому что там не страшно. Его бригадмилец Шурик в заурядной пьесе Зака и Кузнецова со стихами Григория Поженяна - "Два цвета" на модную в 60-е годы тему о добровольной помощи комсомола милиции, был "совершенно прекрасным человеком", который кинулся на крик слабого и погиб от бандитского ножа.

Как все настоящие современниковцы, он умел играть правдиво и ясно, душевно глубоко. Чтобы ощутить, как играли актеры "Современника" поры его цветения, стоит посмотреть длинную-предлинную сцену - дуэт Рассказчика и Глумова в "Балалайкине и Ко", самую неэффектную в игровом, балаганном, пестром, шумном спектакле. (Постановка Георгия Товстоногова, восстановление Игоря Кваши и Валентина Гафта.) Ничего не происходит на сцене. Просто двое - Кваша и Гафт - сидят, закусывают, выпивают, беседуют между собой, заговаривая свой большой страх. Чистейшее действие словом, интонацией, редкими переменами ритма погружает зал в глубокую тишину вникания и внимания.

Но очень рано в молодом Кваше, как в Евстигнееве, Табакове, Волчек, других, проснулся дар, или инстинкт, или ген лицедейства и формотворчества, побудительный инстинкт к редкому тогда на нашей сцене живому и пережитому гротеску. Смешно и точно, не карикатурно, а подлинно художественно сыграл Кваша свой шедевр - старикашку-хитрюгу и льстеца Первого Министра в "Голом короле" Шварца. Преобразившись до неузнаваемости, в романтическом, не свойственном театру ключе с печальной иронией сыграл он Сирано де Бержерака, в завороженности мечтой о недоступном, в великой аскезе любви. После горьковского Луки крупнейший критик шестидесятых годов назвала Квашу "лучшим актером" "Современника", где любили спорить с традицией, нарушать и даже отвергать ее... Кваша сыграл Луку вопреки известным рекомендациям автора. Не обманщиком, а добрым русским человеком. Странником и чистеньким, аккуратным, благообразным нищим. Тихим проповедником, неколебимо верующим в силу слова, побуждающим людей на поступок, на сопротивление судьбе. Как все современниковцы, Кваша мог быть разнообразным, неожиданным, странным, успешным и неуспешным в своем деле, но никогда - циничным. Он умел играть лишь по своей "вере". Даже Свердлова в пьесе Шатрова "Большевики" - гуманным, интеллигентным, таким, каким по тогдашнему разумению артиста только и мог быть ленинец-революционер.

Чехов прочно вошел в его судьбу. По-новому и по-своему он сыграл Чебутыкина - не старым, не добрым, конченным, лишь изредка вспоминающим великую свою любовь к матери "трех сестер". Он сыграл Гаева благородным и благообразным, никчемным, горько чувствующим вину перед всеми. Знаменитая телепередача "Жди меня", в которой он пытается исправить человеческие несчастья, любимые внуки, семья - вот жизнь его души.

...Внуки не зовут его дедом или дедушкой, а только Игорем. И это не дань моде. Он им - сверстник, ровня, любимый. На его имени они "опробовали" сначала картавое, а теперь раскатистое, твердое, уверенное "Р"... Значит, как милые сестры, - будем жить, будем жить!