Андрей Хрипин Главными событиями минувшего музыкального уикенда стали гастроли в БЗК фестивального оркестра "Флорентийский музыкальный май" под управлением Зубина Меты и вокальный рецитал восходящей звезды из Франции Патрисии Петибон в Бетховенском зале Большого театра.
Для открытия фестиваля культуры Италии в России один из самых опытных апеннинских оркестров выбрал русскую программу: "Шехеразаду" Римского-Корсакова и "Весну священную" Стравинского. Сравнивать у нас есть с чем - на последнем Пасхальном фестивале Гергиев устроил из ориентальной корсаковской сюиты самый настоящий вселенский апокалипсис, а чуть позже мариинский оркестр впечатляюще играл картины языческой Руси с Эса-Пека Салоненом на июньском параде оркестров. Не стерлись еще и впечатления от чуть более давней гастроли Зубина Меты с Израильским филармоническим оркестром. Как тогда, так и теперь мы получили нормальный концерт из разряда очень хороших и качественных, но с несколько заниженным энергетическим градусом. Maggio Musicale Fiorentino, конечно, оркестр высокого класса, однако все-таки он прежде всего остается оркестром, обслуживающим оперу, и не в состоянии посягать на соперничество, скажем, с Венскими или Берлинскими филармониками. И тот, кто поспешил уйти после одним махом сыгранной "Весны священной", лишил себя самого главного удовольствия в этом концерте - отделения бисов. Стоило зазвучать мелодраматически чувственной оперной музыке Верди ("Сила судьбы") и Пуччини ("Манон Леско"), как все мгновенно встало на свои места, и тут уж оркестр развернулся и взял реванш по полной.
С интересом ждали и мастер-класса Зубина Меты, обещанного Галиной Вишневской для студентов ее оперной школы, но, увы, все превратилось в профанацию и чисто "галочное" светское мероприятие: для затравки молодые певцы спели несколько ансамблей, после чего вдруг все резко оборвалось, всех посторонних попросили выйти, и маэстро в течение пяти минут сказал что-то окружившим его вокалистам.
А потом на сцену взобралась этакая рыжая и шалая Пеппи Длинныйчулок вперемешку со "смешной девчонкой" Барбры Стрейзанд. На голове накручено что-то немыслимое в виде двух рогов, вертикальное декольте на бархатном малахитовом платье чуть не до пупка - этакая Бьорк с поправкой на жанр. Она не поет романсы в привычном понимании, озвучивая ноты и разжевывая буквы, а рассказывает своим колоратурным сопрано истории, причем весьма абсурдные, восходящие к французскому дадаизму и парижскому кабаре. За пустячками и гэгами встают то красота, то трагизм жизни.
Она пела стоя, сидя, лежа, танцуя... В шлягерном Болеро Делиба трагикомическая клоунесса вволю "постебалась" над дурно понимаемой традицией, а перед этим пояснила: я, дескать, абсурдная певица и своими выходками дополняю неэффективность текста. В общем, на сцене, как у себя дома в ванной...
Дарья Гармоненко