Приключения гейши

Страдания Маргариты (Клавдия Коршунова) все множатся и множатся.
Фото Михаила Гутермана

Премьера в «Современнике» – всегда событие. Светское и театральное. Первая в этом сезоне премьера, «Шинель» Валерия Фокина, которой открылась Другая сцена театра, уже заняла первые строчки рейтингов, третью, «Голую пионерку» в постановке Кирилла Серебренникова, ждут, как нового откровения. В «Шинели» – Марина Неёлова, в «Голой пионерке» – Чулпан Хаматова, а в «Подлинной истории М.Готье┘» Юрий Еремин согласился выйти «один на один» с молодыми, никому не известными актерами (для известного режиссера, приглашенного, то есть работающего на чужой сцене, – говоря серьезно, несвойственный героизм). Три главные роли отданы дебютантам. С какой стороны ни посмотреть – у нынешней премьеры «Современника», второй по счету в этом сезоне, по определению трудная судьба. Межеумочная.

Нечего и удивляться, что Еремин пошел по не раз уже опробованному пути: время действия он перенес на полвека вперед, место действия украсил восточными мотивами, так что Маргарита Готье у него стала не просто куртизанкой, а куртизанкой тире гейшей.

Год назад такое свободное путешествие во времени принесло Еремину успех на сцене МХТ имени Чехова, где «Последняя жертва» Островского без потерь перенеслась в начало ХХ века. Нынешнее обращение к «машине времени» ни актерам особо не помогло, ни постановщику (может, только художнику по костюмам Виктории Севрюковой в итоге интереснее было работать: в одном спектакле и европейское платье начала прошлого века, и японский традиционный наряд). Ведь – если уж углубляться – японско-китайские страсти обыкновенно не обнаруживают себя, разогреваются и кипят незаметно для постороннего, тем более европейского наблюдателя. Следовательно, актеру этой внутренней страсти надо было обучиться и сыграть ее так, чтобы публике было понятно. У Клавдии Коршуновой, назначенной на роль Маргариты Готье, не напоказ – получается, но и страсти внутренней или переживания, страдания – тоже нет.

Юрий Еремин – режиссер очень неровный, хоть и странно относить такие слова к зрелому мастеру. Его успехи часто становились достоянием избранных (речь не о «Палате № 6», которая, хоть и игралась для горстки зрителей, описана во всех своих мелких подробностях, а, например, о «Семье Иванова» в Театре имени Пушкина или «Ночлежке», которую режиссер поставил в Москве с американскими студентами) и часто оставались недооцененными. Неудачи, напротив, всегда замечали и награждали тумаками. «Подлинная история М.Готье┘» – из числа спектаклей, которые следовало бы отнести к разряду полуудач.

Отказавшись от знаменитой пьесы Дюма-сына, знавшей легендарные и великие воплощения, Юрий Еремин решился написать собственную инсценировку романа. Придумал постановочный ход: история разворачивается после смерти Готье, в ее квартире, где проходит аукцион по продаже мебели и всего, что осталось от «дамы с камелиями». Равнодушный аукционист (Александр Кахун) выкрикивает названия лотов, ловкие помощники расчехляют вещи и уносят их одну за другой. Из друзей и близких – старая горничная Нанина (Людмила Крылова) да Арман Дюваль (Антон Хабаров). История Готье разворачивается, как в кино, – чередой флэш-бэков, так сказать, «М.Готье в воспоминаниях современников».

К финалу сцена остается пустой. Зеркала, высокие, наклоненные внутрь сцены, отражают ее пустоту (сценография – Валерия Фомина).

Однако же никакой перенос или перекос во времени не в силах оправдать отдельные недостатки и «пропуски», связанные, например, с титулами и фамилиями. Даже и в начале ХХ века люди из благородных сословий вели себя иначе, чем простолюдины. А в спектакле Еремина даже эпизодические герои, которым нет нужды долго играть взятую на себя роль, не могут сыграть, скажем, благородного (хотя по поступкам не совсем благородного) отца (Жорж Дюваль – Георгий Богадист). Ощущение ряжености – не покидает.

Конечно, труднее всего сыграть Маргариту Готье.

Во всех отношениях. В частности, и потому, что многие ее беды и проблемы в наши дни расцениваются совсем иначе (тут «Современник» выступил в традиционном для себя амплуа – плывет против течения и, говоря высокопарно, пытается возвратить потерянные смыслы и сущности). Полюбил – разлюбил, взяла деньги – потратила, за что взяла – какая, в сущности, разница. Не взяла – тогда и дура. Никаких переживаний, тем более страданий и заламываний рук.

Готье Клавдии Коршуновой рук не заламывает. Но страдание ее все равно остается внешним, а не внутренним переживанием.

Японский «халат» так и остается «халатом» – накинув его, конечно, японским философом вмиг стать нельзя. Но в помощь актрисе даны были не только затейливые восточные одеяния. Тут и музыка (музыкальное оформление Асафа Фараджева), и специальный консультант по пластике Илзе Лиепа, и много чего и кого еще. Складывается впечатление, что актриса (которой в «Современнике», судя по всему, уготованы уже главные роли) не берет то, что в обилии предлагает ей постановщик, полагаясь на собственные умения и таланты.

Она выходит как есть, во всем великолепии костюмов, внешнего своего очарования и – почти совершенной пустоты в тех местах, где положено быть актерской школе. Когда начинает говорить – ужасаешься странным прорехам актерской дикции. Для другой девушки подобное, может, было бы простительно. Но за спиной Клавдии Коршуновой – отец, актер и режиссер Малого театра, народный артист России, дед – Виктор Иванович Коршунов, народный артист, директор Малого, бабка – Екатерина Еланская, тоже народная, а прабабка – Клавдия Еланская, одна из лучших актрис старого – легендарного – Художественного театра. На этом фоне – мелочь: Коршунова закончила Щепкинское училище, где правильная русская речь, казалось, по-прежнему в цене. С такими родственниками и такой школой молодая актриса должна была поражать нездешней речью и манерами.

Жаль, что не поражает.