Наталия Звенигородская 43-е представление балета Дмитрия Шостаковича «Светлый ручей» на сцене Большого театра предваряла церемония вручения Алексею Ратманскому премии, присуждаемой Международным благотворительным фондом Юрия Башмета. Ежегодное вручение Премии имени Шостаковича (25 тыс. долл.) – одна из самых шумных акций фонда. Решение принимается единогласно высоким жюри в единственном лице. Это – лицо Юрия Башмета, который не стесняется премировать своих друзей. Среди них – Томас Квастхофф, Анна-Софи Муттер, Ольга Бородина, Максим Венгеров... Звездное соседство повергло Ратманского в душевный трепет, не лишив, однако, здравомыслия: премию он потратит на автомобиль – уж очень некомфортно в московском метро. Худрук балета Большого театра стал первым хореографом среди лауреатов. Логичное решение в год 100-летия великого композитора. Сегодня Большой театр – единственная в мире труппа, имеющая в репертуаре все три балета Шостаковича. Два – «Светлый ручей» и «Болт» – в постановке Ратманского.
Церемония получилась торжественная – Юрий Башмет, Михаил Швыдкой, Анатолий Иксанов, поздравления, цветы, аплодисменты. И спектакль со временем не пожух. Напротив, с участием недавних дебютанток Екатерины Крысановой и Натальи Осиповой посвежел.
А все-таки в душе саднило.
В 1986-м Москва упустила возможность заполучить танцовщика поистине блистательного, индивидуальность редкую, каких не было у нас со времен золотого века советского балета. Выпускник МХУ, отличник, как и его однокашник Владимир Малахов, оказался никому не нужен. Решающий аргумент – отсутствие столичной прописки.
Помимо очевидной одаренности он поражал сходством с Нижинским. Но напоминал не реально жившего некогда приземистого, с непропорциональной фигурой и слишком мускулистыми ногами Вацлава Фомича, а Вацлава-легенду. Тем более что танцевал Ратманский «Видение Розы», и это действительно был сон. Его давние роли – отпечатались в памяти. «Утренняя серенада шута» на музыку Равеля. Многовековая, всесветная культурная генеалогия шутовства. Или «Кармина Бурана» Орфа. Несегодняшнее, реликтовое какое-то чувство стиля. Бесовская интуиция, генетическая память и удивительная в молодом еще человеке мудрость... Все это Москва видела лишь урывками, по случаю «одалживая» своего воспитанника у Киева, Канады, а позже у Датского Королевского балета.
Танцовщики часто становятся хореографами, редко – хорошими. Ратманский стал хорошим хореографом. У него есть чувство собственного достоинства и нет комплекса неполноценности. Все это, хочется верить, сулит успех Большому балету и самому Ратманскому. Пока же его намерение потратить премиальные на авто, похоже, сыграет на руку будущим лауреатам. Во всяком случае, учредители фонда Юрия Башмета задумались об увеличении премии: на нынешнюю классную машину не купишь.
Андрей Мельников 
